Обожжённая душа - Властелина Богатова

— Демир! — окликнул князь воина.

Тот с лавки так и подпрыгнул.

— Собери кметей, гостей проводить.

Внутри Пребрана всё перекосило. Этого ещё не хватало.

— Дам вам своих людей, чтобы безопасно выйти из Оруши, — разъяснил Ярополк, наконец, убирая руки.

— Не утруждайся, князь, — оборвал его Пребран. — Сюда добрались в целости, а уж выбраться так куда легче, пути уже проторены.

Ярополк окинул взглядом небольшой их отряд, вдруг нахмурился.

— Ты говорил же, шестеро вас, а где ещё один?

Пребран сжал челюсти. Вот же тварь, даже во хмелю ничего не упустит. Но и на этот раз вступился Вяшеслав.

— Оставили с корчмарём расплатиться, да припасов набрать в дорогу кое-каких.

Мужчины, столпившись посерёдке горнице, одним за другим стали выходить в двери, призывая поторопиться.

— Ну, что же, жду, до тепла недолго осталось, — отступил Ярополк.

Пребран кивнул, хотел было развернуться, чтобы поскорее убраться отсюда, да вовремя спохватился, в последний миг, вспомнив о княжне и об уговоре, который оказался весьма кстати. Искра, как только он повернулся, поднялась, расправляя складки богатого в вышитых узорах распашня. Никак для него старалась, наряжалась? Пребран поклонился. Она тоже легонько поклонилась, улыбнулась, оголяя ряд белых зубов.

Княжич перевёл взгляд на Ярополка. Тот, сложив за спиной руки, тоже щерился.

— До встречи, князь, — попрощался гость.

Ярополк кивнул, пристально, с холодным спокойствием наблюдая за ними. Развернувшись, Пребран вышел вслед за воеводой, чуя на спине липкий взгляд правителя.

Верить в то, что тот их отпустил с лёгким сердцем, как бы того ни хотелось опрометчиво было бы с их стороны. Слишком сладко он лил речи, а потому заглушать бдительность так рано не следовало.

Выйдя на порог, Пребран с какой-то жадностью глотнул свежего морозного воздуха, так, что пробрало насквозь, наполнилась холодом грудь, освежая, проясняя мысли. После тёмных хоромин двор, что был покрыт белым панцирем, ударил по глазам, вынуждая щуриться и слезиться. Воздух был так чист, до звонкой стали, что слышны были отчётливо в нём голоса Никраса и Гроздана, которые уже переговаривались внизу. Пребран спустился по порогу плечом к плечу с воеводой, и вместе они вышли к подведённым коням.

Воевода выглядел напряжённым и сосредоточенным, всё поглядывал на княжича, но молчал — отъедут, переговорят. Не успел Пребран погрузиться в седло, как на крыльцо под навес вышел провожать гостей Ярополк вместе со своей сестрой. В тени лицо её было белым, как лебяжий пух, при дневном свете вдруг стало сильно заметно, что всё же подбелила, и румянец её был не естественный. Пребран тут же вспомнил, как ещё утром у Даромилы зарделись щёки. Дождавшись, пока все рассядутся по коням, а стражники откроют ворота, княжич повернулся к крыльцу, чуть преклонил голову напоследок в знак уважения, тронул пятками коня и потянул за узду, поворачивая мерина.

— Поехали, — бросил он мрачно воеводе, пуская животное к воротам.

Не успели они выехать за стены, как на дорогу вывернули трое всадников. В одном из них Пребран сразу узнал Фанвара.

— Лёгок на помине, — буркнул Вяшеслав. — Пёс гончий.

Пребран хмыкнул, покачав головой — надо же, вечно сурового воеводу допёк какой-то прихвостень князя. Хотя и в самом деле, терпения тут нужно больше, чем у рыбака, чтобы с отчуждением наблюдать за расхлябанностью и беспутством, творящимися здесь.

— А я вашего воина видел на мосту, — сказал Фанвар, приближаясь, равняясь с Вяшеславом, что ехал крайним с дороги.

Пребран сжал повод в кулаках, натягивая, останавливая мерина, ожидая услышать худшее, дыша через раз, но ближник был слишком спокоен, расслаблен, взгляд его был сыт, и, лениво наслаждаясь солнечной на диво погодой, скользил по воинам и пустой улице.

— Что же, вы покидаете городище? Ждан мне сказал о том.

С груди камень упал.

— Да вот, попрощались, теперь и восвояси пора, — ответил воевода, выпуская клубы пара. — Может, успеем ещё вернуться к солнцевороту.

Фанвар понимающе кивнул.

— Ну что же, лёгкого пути вам, — преклонил он голову.

— Будь и ты здрав, — отозвался Вяшеслав.

Фанвар, мазнув взглядом отряд, пустил лошадь, продолжая путь, люди его неохотно потянулись за ним, оставляя княжескую свиту на дороге.

Пребран оглянулся на своих людей.

— Поехали, княжич, отсюда быстрее, из этого гадюшника, — поторопил Вяшеслав, расправляя хлыст.

Как и договаривались, Ждана вместе с девушками и Даяном нашли у большака, прибившихся к частоколу. И то нашли потому, что на видном месте стояла Ладимира, и как только завидела дружину, улыбнулась, махнув рукой.

Пребран повернулся к мужчинам, велел:

— Езжайте вперёд, скоро нагоним.

Сам он свернул с дороги, спрыгнул в снег и повёл мерина в поводу. Ладимира провела его в укрытие, смотря всё так же, как и при первой их встрече — кротко. Наверное ей уже рассказали, что да как, что по возращению в строг Радима, отправятся они вызвалять сестёр, иначе бы кинулась со слезами. Впрочем ей и слово не дали промолвить, Даян нагнал её, отрезая от княжича. Пребран только усмехнулся про себя, решая всё же промолчать, чтобы не высказать чего-нибудь едкого.

— Я уж думал искать кров, — вышел навстречу Ждан, выводя под узды лошадей. — Околели тут, на морозе.

Пребран улыбнулся, но когда из-за спины мужчины вышла княгиня, улыбка исчезла с его лица. За ней, как заботливая нянька, выступила и Божана, оберегая каждый шаг княгини.

— Согреемся у костра, как только отъедем от города, — ответил княжич Ждану, оглядывая с ног до головы Даромилу.

Выглядела она спокойной и немного отстранённой, впрочем, как и всегда, но то было воспитанно в ней, выращено с девства, как подобает вести себя княгине. И он успел узнать, какая она на самом деле, вспомнив утро, когда Даромила невольно оказалась так близко, почти в его объятиях.

— Замёрзла?

Она покачала головой.

— Ранки немного подсохли, через пару дней и следа не останется.

Даромила опустила ресницы и вновь вернула на него взгляд, на морозе щёки её окрасились в здоровый румянец.

— Позволь, помогу? — подступил он с другого бока лошади, которую Ждан вывел для неё.

Даромила сделала шаг, погладив ладонью мохнатую шею кобылы, вороша светлую гриву, остановилась спиной к мужчине.

— Не жалеешь? — спросил он, склоняясь. Почему-то именно сейчас очень захотелось об этом знать.

Даромила чуть повернулась, ответила:

— Уже нет.

За спинами послышался смех Божаны, той в седло не каждый день подниматься приходится, а потому женщина даже развеселилась, поглядывая на Ждана сверху, деловито хватаясь за уздцы.