Скульптор твоего тела - Игорь Евгеньевич Журавлёв

ты выбираешь ту, лицо которой изуродовано. Что с тобой не так, Олег? Я уже начинаю тебя побаиваться.

— Это еще почему? — искренне удивился я.

— Потому, что нормальные парни так себя не ведут. А если нормальные парни так себя не ведут, то получается, что ты…

— Ненормальный, — закончил я вместо нее. — Так?

— Ну…, — протянула она, — есть еще один вариант. Ты делаешь это из жалости, что еще хуже.

М-да, извращенная логика во всей ее красе: тот, кто тебя жалеет, хуже маньяка. Впрочем, интуитивно я понимал, что она имеет в виду. Сам большую часть своей сознательной жизни прожил уродом. И я рассказал.

— Знаешь, Элис, еще совсем недавно, год назад, я в чем-то был похож на тебя. В том смысле, что девушки избегали меня, потому что все мое тело, включая лицо, было покрыто псориазными наростами. Поверь, это выглядело ужасно. Может быть, даже хуже, чем твой шрам, хотя бы потому, что выглядит это заразным, хотя по факту заразным не является. Меня сторонились, меня дразнили. Школьники, знаешь, очень злой народ. Мне много приходилось драться для того, чтобы хоть таким образом завоевать себе авторитет. И меня стали бояться и уважать за мою силу воли и крепкие кулаки. Со мной стали даже дружить отъявленные школьные хулиганы. А вот девушки все так же избегали меня. Больше всего меня угнетало то, что псориаз неизлечим, современная наука не знает причины его возникновения, а потому не умеет эффективно с ним бороться.

Я замолчал, дав ей возможность спросить. Элис окинула взглядом мое лицо и тело и таки спросила:

— И как же ты справился с этим? Я, конечно, не вижу, что под пляжными трусами, но остальное твое тело абсолютно чистое.

— Поверь, — усмехнулся я, — под трусами тоже все чисто. А случилось вот что. Однажды утром, чуть больше года назад, я проснулся, и псориаза больше не было. Вообще никаких следов не осталось, хотя так и не бывает. И я не знаю, почему это произошло, — соврал я, — но с тех пор его больше нет.

— Ты молился об исцелении? — совершенно неожиданно для меня серьезно спросила она.

— Да, — твердо ответил я. — Даже несмотря на то, что в Бога не верил, каждый вечер, ложась спать, я просил кого-то или что-то об исцелении.

Она кивнула каким-то своим мыслям, а потом удивила меня:

— Знаешь, Олег, я никому об этом не говорю, но тебе скажу. Этот танец на берегу… Он является выражением моей мольбы к Богу. Я, конечно, не верю, что шрам исчезнет, но… немножко все же и верю. И сегодня своей историей ты дал мне большую надежду.

Мы помолчали, а потом я вернулся к своему предложению:

— Так что ты скажешь о моей идее соединить лежаки? У нас уже есть нечто общее, что сближает нас и дает тему для разговора.

— Я согласна, — просто ответила Элис.

— Тогда, вперед?

— Вперед!

***

Еще один доллар перешел в собственность обслуживающего пляж крепкого мулата, и наши лежаки разместились рядом. И даже мой зонт парень заменил на другой, который был в два раза больше и прикрывал своей тенью сразу оба лежака.

Ну а потом, когда Элис отлучилась в дамскую комнату, я спокойно стырил из ее сумки карту-ключ от номера. Для нее нет проблемы, подумает, что потеряла, и ей его заменят на ресепшен. Даже если потребуют оплатить, есть, кажется, такое правило, все равно это будет хорошая цена за преображение. А у меня появилась возможность попасть в ее номер. Конечно, было у меня некое предчувствие, что я могу попасть туда сегодня и без ключа, но, кто его знает, как карта ляжет? Всегда лучше иметь козырь в рукаве.

На обед мы в отель не пошли, перекусив в пляжном баре, а заодно переждав там самое жаркое время дня, потягивая легкие коктейли и болтая обо всем на свете. Она рассказывала мне о Канаде, о своей работе, увлечениях. Я тоже рассказывал ей о России и часто хохотал, слыша выдаваемые ею пропагандистские штампы о своей стране. Она даже немножко поспорила со мной, убежденная в том, что пресса их страны не врет, она свободна. На что я предложил ей самой приехать в Россию и убедиться на личном опыте в правдивости ее тезиса.

— Да, конечно, я не могу сказать, что все у нас идеально, — вещал я. — Много такого, чего быть не должно, проблем хватает. Да и нет, наверное, такой страны в мире, где все идеально и нет недовольных. Но и действительность, несмотря на это, далека от того, что рассказывают вам ваши СМИ. Но, Элис, давай уже не будем о политике, мы все же на отдыхе.

Так мы с ней болтали, потом купались, потом опять болтали и снова купались. А когда, ближе к вечеру она предложила погулять вдоль пляжа, то, едва мы вышли на эту бесконечную и широкую линию утрамбованного водою песка, я взял ее за руку, и она не стала протестовать. Основная жара спала, с океана веяло свежестью, и мы почти целый час прогуляли так, любуясь красным закатом над океаном и глубоко вдыхая соленый морской воздух. Недалеко от берега красиво планировали над водой пеликаны, охотясь за рыбой. Элис весело, совсем по-девчоночьи показывала на них пальцем, и уморительно удивлялась всему, на что падал ее взгляд.

Потом, когда солнце уже почти село, я проводил ее, договорившись о том, что встретимся на ужине в 8 часов. Элис жила в основном корпусе, самом старом, но и самом дешевом. Там тоже были неплохие номера, но мне хотелось получить максимум удовольствия. Поэтому я еще до приезда внимательно изучил план отеля, размещенный на их сайте, а когда регистрировался, то договорился и за сто евро мне выделили шикарный, двухкомнатный номер, очень большой, с окнами, выходящими на обе стороны здания, расположенного в дальнем тихом уголке территории отеля.

Приняв душ, я развалился на огромной кровати, млея от охлажденного кондиционером воздуха, так контрастирующего с духотой за стенами. Нашарив рукой пульт от телевизора, нашел канал MTV и, убавив громкость почти до минимума, чтобы музыка проста шла фоном, блаженно улыбнулся.

Потом, проверив интернет, позвонил сначала маме, а потом Светлане Котельниковой. Последняя рассказала о том, что работы