Ученье – свет, а не захочешь светить – заставим - Вячеслав Александрович Баймаков

тирада горе-воспитателя повергла исследователей в самый натуральный культурный шок. Никитка, используя единственное матерное слово из трёх всем хорошо известных букв, загнул такой длинный монолог, что лично Дима аж дышать перестал.

Получилось что-то вроде: «Зачем так много наделали, нехорошие вы люди? Разделывайте всё обратно, никудышные работники. Да я вас всех своей дубиной по вашим башкам, заточенным под эту дубину, отделаю. Отобью, оторву к собачьим причиндалам» и так далее.

Саша-маленький заливался хохотом, впокатку держась за живот. Вера резко покраснела и, когда Никитка закончил спич, медленно, подобно контуженной, заткнула уши пальчиками. Хотя почему «подобно»? Она и была морально контуженной.

Танечка, задыхаясь от возмущения, не удержала себя в руках и с воплем: «Ты чему ребёнка учишь, сволочь?» — попыталась влепить Никитке пощёчину. Ладонь, не встретив сопротивления, пролетела насквозь, и поборницу морали по инерции развернуло. Она, чуть не упав, пролетела сквозь веселящегося ребёнка, едва удержав равновесие.

Только Дима, быстро придя в себя от столь скабрёзной неожиданности, ехидно улыбнулся, почёсывая стриженый затылок, и протянул:

— Да. Хороший у тебя, Саша, учитель по простонародно-русскому был. Ничего не скажешь. Даже заслушался. Теперь понятно, откуда у тебя в лицее появилась склонность к похабным стишкам.

Прибывая в культурном шоке, девочки ничего не успели сделать. Ни возмутиться. Ни сформировать официальный протест и предъявить его Господству. Даже высказаться по этому поводу не получилось. Клип кончился.

Может быть, они бы на пару и Диму отлупили бы за его одобрительную речь, но искусственный Разум остановил трансляцию на переходе клипов. Образовалась сюрреалистичная 3D-среда наложения одной картинки на другую, которая отвлекла на себя внимание абитуриентов. И, несмотря на отсутствие запроса, всё-таки выдал информацию о дядьке, резко поменявшую негативное восприятие воспитателя.

— Никита Тимофеевич был поэтом-самоучкой. Баловался разным сочинительством. В том числе и скабрёзным. Но написал и ряд крупных вещей в стиле что-то между сказкой и балладой. Кстати, три его рукописные баллады мама Саши, Надежда Осиповна, хранила у себя всю свою жизнь. В отличие от всех пушкинистов, изучающих его творчество, Надежда Осиповна именно Никиту считала тем человеком, который сделал из её сына поэта. По крайней мере, поэта-хулигана на первых порах точно. Да. Никитка обучил мальчика сквернословить. Но именно на примерах формирования матерных загибов маленький Пушкин в совершенстве освоил такую сложную для иностранцев процедуру русского языка, как словообразование. Когда одно простое слово с помощью всевозможных приставок, суффиксов, префиксов, окончаний начинает играть, как драгоценный камень, разными гранями, иногда напрочь меняя значение.

— А если учесть, что Саша до этого практически не знал языка, то есть, по сути, был иностранец, — влез в паузу экскурсовода Дима, — то значение Никитки в становлении русского поэта даже сложно переоценить.

— Вас послушать, — негодующе вмешалась Танечка, — так мат — это вершина русской словесности.

— Ну в какой-то степени да, — не согласился с ней Дима. — Я как-то в интернете видел толковый словарь русского мата. Так этот фолиант был вот такой толщины.

И молодой человек указал пальцами размер спичечного коробка, как это обычно делают девочки для оскорбления мальчиков.

— А если учесть, что в основе этого увесистого тома лежат только три слова, то поневоле начнёшь гордиться фантастической гибкостью русского языка.

На этом дискуссия как-то резко закончилась. Все задумались. А тут ещё и Саша-лицеист без спроса запустил трансляцию дальше.

Последовавшие один за другим клипы, длившиеся считанные секунды, были посвящены одному и тому же — беспрестанному сочинительству в любое время, в любом месте, при любых обстоятельствах. Причём клипы пробежали от маленького Саши до взрослого Александра Сергеевича. Их было, наверное, штук десять.

По окончании нарезки сложилось впечатление, что Пушкин сочинял двадцать четыре часа в сутки, наплевав на условия, в которых находился. И, кроме стихов, судя по представленной информации, его больше ничего в жизни не интересовало. На этом закончился и весь блок с талантом поэта, оставив исследователей в неком недоумении.

Стартовый клип с потеряшкой Дима остановил сразу, как только понял, что всё началось сначала. Огляделся, обдумывая только что увиденное. И ему в голову пришла замечательная, как он посчитал, идея: прогуляться по Москве на рубеже конца восемнадцатого — начала девятнадцатого века. Любопытно же.

Девочки его идею не поддержали. Вера изъявила желание немедленно помыться после всего увиденного и услышанного. А Танечка, ничего не говоря, просто шагнула в портал. Дима только порадовался, что они «упали с хвоста», и, ещё раз оглядевшись, уверенной походкой отправился на бесплатную экскурсию по допожарной Москве.

Сначала решил сходить и посмотреть на места, где родился и вырос: в район Соколиная Гора. Тем более от этого места было не так далеко. Вот только привычного общественного транспорта не было, поэтому пришлось топать ножками. И только спустя полчаса и добравшись вдоль Яузы до моста, вернее, до двух, осознал, что он дебил.

Во-первых, города как такового дальше вообще не было. Ни за одним мостом, который вроде как должен быть в его времени Электрозаводским. Ни за другим, переброшенным через улицу Гастелло, вместо которой текла река ещё шире Яузы. И про которую он слыхом не слыхивал.

А во-вторых, зачем надо было изнурять себя ходьбой, если можно было просто телепортироваться? Хотя тут же сам с собой не согласился по поводу дебила, ибо прогулка, кроме ознакомления со старой Москвой, дала прекрасную возможность подумать.

Всё вокруг было незнакомое, чужое. Осознав всю нелепость подобного путешествия, когда, по сути, весь город надо познавать заново с чистого листа, он решил закруглиться с экскурсией. Москва вообще была не та, которую он знал и любил. Да и зачем ему это всё?

Телепортом вернулся к двери портала. Как оказалось, переместиться сразу на базу было нельзя. Разная виртуальная конфигурация. Вот только, переступив порог и выйдя из тамбура в зал, потерял дар речи. Зала не было. Перед ним простирался бесконечный пляж.

С одной стороны волнами накатывал океан, уходящий за горизонт. С другой — такие же бескрайние джунгли, поднимающиеся в горы. А между ними что вперёд, что назад — полоска песчаного пляжа, которому в оба направления конца видно не было. Только три цветных двери стояли вкопанными в белоснежный песок. А стена, в которой они должны были быть, отсутствовала напрочь.

Как-то резко стало жарко. Дима стянул футболку, бросив её на песок. Ещё раз внимательно огляделся. На ближайшей пальме обнаружил грозди кокосов. Подошёл ближе, задирая голову и соображая: стрясти или сбить. Лезть на верхотуру желания не было. Высоко. Опёрся на ствол рукой. Тут же на предплечье шустро забежала какая-то мелкая дрянь, похожая на паука. Вскрикнул от