Ученье – свет, а не захочешь светить – заставим - Вячеслав Александрович Баймаков

пор задаёшь себе неправильные вопросы. Единению способствует взаимная нужность, сплачиваемая непониманием друг друга. И наоборот. Как только узнаёшь людей поближе, сразу захочешь послать их подальше.

— Чёрт. Логика убийственная. Но абсолютно непривычная. Я всегда полагал, что сблизиться можно, лишь узнав друг друга. А тут: быть нужным друг другу и при этом оставаться загадками. Любопытно.

Этот монолог он проговаривал медленно, рассматривая языки пламени. И несмотря на то, что речь вёл затормо́женно, мыслительный процесс пошёл в разнос. В голове моментально образовался ворох вопросов, на которые не было ответов. Каким образом он может быть нужным? В какой плоскости? Чем они могут быть нужны ему? Не для сексуальных же утех.

Он перевёл взгляд на Царевну-Лебедь, но шкурное место пустовало. Ни её, ни Кона. Из чего сделал вывод: на вопросы придётся отвечать самостоятельно. Тогда посмотрел на валяющуюся якобы без сознания Веру. Влез в её эмоции и тут же понял, что девочка притворяется.

В свете открывшихся знаний он покинул голову брюнетки и пообещал себе больше туда не лазить. Надо действительно попробовать перестать пытаться её понять. Пусть она остаётся загадкой. Так действительно интересней.

— Вера, ты всё́ слышала? — обратился он вполголоса к девочке-обманщице.

Та молчала секунд десять, всё это время соображая: хватит уже притворяться или ещё нет? Решила, что хватит. Открыла глаза и пристально посмотрела на Диму. Но вместо ответа с некоторой обидой в голосе проговорила:

— У меня сложилось такое впечатление, что учат здесь только тебя. А мы вроде как балласт. Только мешаем и создаём проблемы.

— Так оно и есть. Извини, Вера, но вы с Танечкой заняты хмуль знает чем, только не решением задачи. Эту ситуацию надо кардинально менять. Требуется стать нужными друг другу. Ни я вам, ни вы мне, а каждый каждому. Иначе мы отсюда не выйдем.

Молодые люди замолчали, думая каждый о своём. Наконец, Вера вполголоса неожиданно выдвинула версию, вопросительно уставившись на хмурого собеседника.

— Может, любовь? Люди становятся нужны друг другу лишь, когда любят. Но как это можно сделать втроём?

Это было так по-девчачьи, что профессиональный соблазнитель от её наивности чуть не расхохотался, разом забыв о своих тяжких думах.

— Угу, — буркнул он, едва сдерживая на лице улыбку, — возлюби ближнего своего, но постарайся на этом не спалиться.

— Господи. У тебя один секс на уме.

Неистово возмутилась брюнетка, принимаясь ворочаться в толстой шубе, пытаясь принять удобное положение, но у неё это не получалось. Но тут догадалась и скомандовала:

— Кон, помоги принять сидячее положение.

Она, словно на кресле-реклайнере плавно приняла удобную для дискуссии позу и тут же злобно фыркнула в продолжение своих мыслей.

— Бог — это любовь, да будет тебе известно, — принялась она развивать свою идею фикс, — и в ней не место дьяволу с грязным сексом.

— Вау, — парировал он шутовским возгласом, окончательно развеселившись, — а напомни-ка мне последнее наставление господа нашего людям-изгоям при их депортации из рая на Землю грешную?

Вера обескураженно уставилась на Диму, соображая, при чём здесь это. Но весельчак сам себе ответил.

— И повелел он: идите и размножайтесь. Заметь. Не дьявол к этому призвал. А бог. И как ты это видишь без секса? Ты умеешь размножаться как-то по-другому?

— А если мне этого не надо? — взвилась девушка в негодовании, распахивая шубу, уже не только эмоционально распаляясь. — Я не хочу заниматься этой грязью. Разве без этого нельзя любить?

Дима резко перестал веселиться, входя в роль мудрого наставника, от души пожалевшего непонятливого отрока.

— Бойся отсутствия сексуальных желаний, девочка моя, — начал он поучать бестолковую дщерь житейским мудростям. — Их пропажа означает, что ты умерла, даже если ещё до сих пор ходишь. А любить ходячий труп может либо некромант, либо некрофил. Если тебя это устраивает — вперёд, на поиски суженого. К тому же половое воздержание природой наказуемо. У одних гормональный разбаланс со всеми вытекающими последствиями. У других, как у тебя, — недержание нравоучений о нравственности.

— А что плохого в нравственности, добродетели и целомудрии? — уже на полном серьёзе завелась брюнетка, напрочь забыв о своей эмоциональной защите. — Что плохого в чистой и возвышенной любви?

— Добродетель — это наказание за неумение влиться в социум. А изгой, неспособный выжить в среде себе подобных, уничтожается природой за ненадобностью, ибо биологически деградирует. Нравственность — это всего лишь набор правил. Причём они выдуманы безнравственными доминантами, чтобы превратить личности в безликое стадо, став над ними пастухами.

Тут он сделал паузу, внимательно рассматривая ошарашенную девушку. Её беспомощность странным образом доставляла ему удовольствие. Он запретил себе залезать в её эмоции, но они все были у неё на лице. Брюнетка краснела, внутренне негодовала, но не могла конструктивно возразить. Одни слёзы с соплями. А Дима продолжал добивать:

— Целомудрие — это вообще сексуальное извращение неестественного характера. Мы созданы двуполыми. И давить на тормоза, когда эта разнополость проявляется, — идиотизм в высшей степени. Это всё равно что воевать с могущественными силами природы, в противостоянии с которой замучаешься себя по частям собирать и болячки по мешкам распихивать. Хотя согласен, заниматься сексом без любви нельзя.

Девушка встрепенулась, получив каплю лести на своё ЧСВ. Она опустила глазки в пол, заочно соглашаясь. Но развратник её тут же обломал:

— Но, как и всё запретное, очень хочется. Запрет, он ещё больше возбуждает за счёт страха быть пойманным на непотребстве. А страх усиливает всё, к чему прикасается. Поэтому выход только один. Если нет любви, её нужно сымитировать. Сыграть. Поверь. Истинную любовь от наигранной отличить невозможно. Ну, если только ты не полная бездарность, — тут он задрал голову и обратился к Господству. — Правильно ведь говорю, Кон?

— Неправильно, — Саша-лицеист в турецком приседе материализовался на своём шкурном месте.

— Вот, — обрадовалась Вера, чуть ли не подпрыгнув сидя и тыкая в Кона пальцем, по наивности полагая, что получила в искусственном Разуме союзника.

Но союзник оказался липовым.

— Отличить можно не только по бездарности игры, — таинственно проговорил он, смотря на Диму, словно девушки здесь не было и она только что не ликовала в надежде на его поддержку.

— Как? — поинтересовался Дима.

— Просто. Искусственное всегда имеет смысл, когда как естественное его не имеет.

— То есть, — молодой человек принял вид выпавшего в осадок, — смысл в жизни возникает лишь тогда, когда мы начинаем в неё играть? По сути дела, формируя смысл жизни самостоятельно? Так вот для чего Царевна Лебедь затребовала обзавестись целью. Цель в жизни и есть её смысл.

Кон улыбнулся и одобрительно кивнул.

— Весь мир — театр, — развёл он свои щупленькие ручки. — Любая жизнь — спектакль, успех которого