Крошка Доррит. Книга вторая - «Богатство» - Чарльз Диккенс

— Наш достославный хозяин и друг, — сказал он,— эта крупнейшая звезда нашего коммерческого небосклона — вступает наполитическое поприще?

— Вступает? С вашего позволения, он давно ужечлен парламента, — возразил симпатичный молодой Полип.

— Совершенно верно, — отвечал Цвет Адвокатурыс игривым опереточным смешком из репертуара для особого состава присяжных,ничуть не похожим на грубый фарсовый смех, который приберегался для разныхлавочников. — Совершенно верно, он давно уже член парламента. Однако же до сихпор эта звезда не светила в полную силу, а лишь мерцала на небосклоне. А?

Рядовой свидетель непременно поддался быискушению этого «А?» и ответил утвердительно. Но Фердинанд Полип лишь искосаглянул на своего собеседника и ничего не ответил.

— Вот именно, — кивнул головой Цвет Адвокатуры,ибо его не так-то легко было обескуражить. — Говоря о заседании in banco поособо важному вопросу, я и подразумевал торжественность и экстраординарностьнынешнего собрания. Скажем словами капитана Мэкхита[27]: «Уж судьи в сборе!Грозная картина!» Как видите, мы, юристы, настолько либеральны, что цитируемдоблестного капитана, хотя доблестный капитан не жаловал нашего брата. Впрочем,могу сослаться на одно его высказывание, — заметил Цвет Адвокатуры, комическисклонив голову на один бок (он любил сдабривать свое профессиональноекрасноречие долей этакого добродушнейшего подшучивания над самим собой); —высказывание, свидетельствующее о том, что в глазах капитана законбеспристрастен, по идее, во всяком случае. Вот что говорит по этому поводукапитан — если я ошибусь, — тут он слегка дотронулся лорнетом до плечасобеседника (жест из репертуара для особого состава), — мой просвещенныймолодой друг меня поправит.

Закон искоренять порок готов,[28]

Не разбирая званий и чинов,

Я, стало быть, надеяться могу,

Что в лучшем обществе на Тайберн попаду.

Заключительные слова Цвет Адвокатуры произнесуже на пороге комнаты, где стоял у камина мистер Мердл, чем поверг последнего внеслыханное изумление. Пришлось срочно объяснить ему, что автором этих словявляется Джон Гэй.

— Который, разумеется, не принадлежит к числупризнанных авторитетов Вестминстер-Холла[29], — добавил Цвет Адвокатуры, — новполне достоин внимания человека со столь широким практическим кругозором, какмистер Мердл.

Мистер Мердл как будто собрался что-тосказать, но тут же как будто передумал. Тем временем доложили о Столпе Церкви.

На лице Столпа Церкви написана была кротость,однако же он вошел энергичным шагом, словно только что надел семимильные сапогив намерении пройтись по свету и убедиться в том, что состояние душ человечестване внушает тревоги. Столп Церкви и не подозревал, что обед, на который онприглашен, — не просто обед, а обед со значением. Достаточно было взглянуть нанего, чтобы это понять. Он был такой чистенький, свеженький, ласковый, веселый,добродушный; ну просто сама невинность.

Цвет Адвокатуры тотчас же с живейшим интересомосведомился о здоровье супруги Столпа Церкви. Выяснилось, что супруга СтолпаЦеркви здорова и благополучна, если не считать легкой простуды, которуюсхватила на последней конфирмации. Молодой Столп Церкви также здоров иблагополучен. Он вместе с женой и детками проживает теперь во вверенном емуприходе.

Стали собираться Полипы-фигуранты; пришелтакже врач, пользовавший мистера Мердла. Цвет Адвокатуры, с кем бы и о чем быон ни беседовал, изловчался краешком глаза и уголком лорнета видеть всех, ктовходил в гостиную, и путем сложных, но незаметных маневров к каждому успевалподойти и с каждым находил особый предмет для разговора. С одними фигурантамион посмеялся над незадачливым депутатом, который, мирно продремав все заседаниев кулуарах, голосовал спросонок за резолюцию противной партии; с другимипосетовал на новые веяния, сказывающиеся в противоестественном интересе широкойпублики к состоянию государственных дел и государственных финансов; с врачомзавел разговор на общие темы врачевания недугов; а затем пожелал узнать егомнение по одному частному вопросу: дело в том, что некий коллега егособеседника, несомненно обладающий глубокой эрудицией и безупречными манерами —впрочем, есть и другие представители врачебного искусства, которые поистинемогут служить образцом и в том и в другом отношении (поклон присяжным), — таквот, позавчера сей почтенный эскулап выступал в качестве свидетеля на суде и входе перекрестного допроса вынужден был признать себя приверженцем новогометода лечения, который ему, Цвету Адвокатуры, кажется… не правда ли?., да, вотименно, таково его впечатление, и он, откровенно говоря, надеялся, что докторэто впечатление подтвердит. Он, конечно, не смеет настаивать на своей правотетам, где даже среди медиков нет единого мнения, но ему лично кажется, что,оставляя в стороне так называемый юридический подход и рассуждая лишь с точкизрения здравого смысла, этот новый метод не что иное, как — неудобно вприсутствии столь крупного авторитета употребить выражение «шарлатанство»…Что?.. Ну, в таком случае он именно так и скажет: шарлатанство; признаться,доктор снял немалую тяжесть с его души!

Покуда длилась эта беседа, в гостиной успелпоявиться Тит Полип, джентльмен, у которого, подобно пресловутому знакомцумистера Джонсона, в голове была только одна идея, да и та вздорная. Сейгосударственный муж и мистер Мердл сидели в углах желтого дивана у огня, глядяв разные стороны и храня глубокомысленное молчание — точь-в-точь две коровы скартины Кейпа, висевшей на противоположной стене.

И вот, наконец, сам лорд Децимус. Мажордом,который до сих пор ограничивался исполнением лишь части своих обязанностей,состоявшей в созерцании прибывавших гостей (что он делал с видом скореевраждебным, нежели приветливым), на этот раз настолько отступил от собственныхправил, что соблаговолил лично проводить высокого гостя наверх и доложить онем. А один робкий парламентский пескарь, лишь недавно попавший на крючокПолипов и приглашенный сегодня на обед в ознаменование этого радостногособытия, даже благоговейно зажмурился при появлении столь могущественноговельможи.