Любовь во времена Тюдоров. Обрученные судьбой - Ольга Васильевна Болгова

ничего обо мне не знает, да и не до того ему сейчас. Спасти меня может только чудо.

– Сэр Уильям, чудом могли бы стать очевидцы поединка. Барристер сказал, что нужны свидетели.

Бальмер махнул рукой.

– Думаешь, твой законник открыл истину? Я сразу написал Мод, чтобы она отправила свидетелей в Лондон и оплатила им дорогу. Остается только надеяться, что они в пути, что не побоятся выступить на суде. Но ты же знаешь, даже если подкупить пэров, все будет так, как решит король. И если он убежден, что из-за гибели этого чертова комиссара начался бунт, то…

Он замолчал, сжал кулак, поднял руку и опустил, словно обессилев.

– Если моей дочери нет в Боскоме, она могла не получить моей записки…

– Эту малость я могу сделать для вас сам – заеду по пути за шкатулкой, заодно соберу свидетелей и сюда отправлю, – сказал Перси.

Сэр Уильям кивнул и стянул с пальца перстень.

– Это откроет тебе двери в Боском. Джекоб Смит, мажордом, все знает и приведет тебе нужных людей. В моем кабинете снимается деревянная панель, третья от камина. Это тайник, там и шкатулка твоя хранится, и деньги. Возьми все, что есть. Если земли конфискуют, вы все потеряете. В шкафу найдешь бумаги по Корбриджу, словом, бери все, что сможешь унести. Надеюсь, Мод увезла с собой драгоценности и семейные реликвии. Она девочка сообразительная. Добрая, покладистая. И красивая. На мать похожа… Будешь доволен.

Ральф взял перстень, подержал его на ладони, кивнул и положил в кошель на поясе.

Бальмер хлопнул его по плечу.

– Иди. Удачи тебе в пути! И дай мне знать, что она с тобой, в безопасности. Тогда я умру спокойным… И поклянись, что будешь ей мужем, и хорошим мужем, слышишь, Перси? И больше не оставишь ее. Иначе я тебя с того света достану!

Голос его дрогнул.

– Иди. И передай Мод, моей девочке, что я ее… люблю…

Ральф кивнул, вдруг растеряв слова. Мужчины обменялись взглядами, словно скрепив молчаливый клятвенный союз. Еще пара монет в руку явившегося, словно на зов, тюремщика, грохот запираемой двери – он бросил прощальный взгляд на сэра Уильяма, застегнул ремень с ножнами и зашагал вслед за тюремщиком вверх по лестнице. Свет факела метался по каменным сводам рваными зловещими бликами.

* * *

Лодочник оттолкнулся от причала Тауэра и опустил тяжелые весла в мутные воды Темзы. Ральф долго смотрел в сторону уплывающих вдаль мрачных стен тюремного замка, Соляной башни[60], за солеными от крови камнями которой томился в заключении сэр Уильям. Сейчас, когда он воочию увидел тестя, несчастье, боль и отчаяние человека, попавшего в тенета обстоятельств, ставшего разменной картой в политической игре, и судьба его дочери – его, Ральфа, жены – обрели живые формы. Если прежде он думал о них, как думают о лицах на портретах – вроде эти люди существуют и живут, но они словно неживые, не бьются их сердца, и кровь не пульсирует в жилах, они не радуются и не страдают, а лишь смотрят на зрителя с полотен, навсегда застыв в неизменно красивой позе, – то теперь они облеклись для него в плоть и кровь, и маленьким, но существенным доказательством этого стала изрядно ноющая скула с печатью от кулака сэра Уильяма. Фортуна позволила Ральфу коснуться своих запретных прелестей лишь затем, чтобы жестко подтолкнуть к жене, к леди Перси, словно покойный граф, его отец, так желавший этого союза, подал знак оттуда, из своего темного невозвратного далека.

Скроуп был прав – Ральфу нечего было искать в Лондоне. Дела ждали его там, на недавно покинутом севере, – но, прежде чем вернуться в гостиницу и собраться в дорогу, он направил рыжего через Сити, в сторону Вестминстера, спеша к концу обедни. Когда-нибудь наступает момент, что нужно помолиться, сказал он себе, и отчего не сделать это там, куда может прийти маленькая леди с серыми глазами, та, что не отпускает его, не хочет отпустить. Он не станет говорить с нею, если она придет, но лишь взглянет на нее, чтобы убедиться, что ничего особенного в ней нет. На свете множество женщин, и одна из них, между прочим, его жена.

Через некоторое время он подъезжал к месту, что объединило два прихода – аббатство и церковь Святой Маргариты, упрямой мученицы. Когда-то давно саксонский вождь Себерт, вдохновленный своим дядей Этельбертом[61], принял христианство и, как это часто бывает, построил новое на обломках старого – разрушил храм Аполлона, возведенный римлянами в западной части Лондиниума, на месте, что называлось островом Терновника, а теперь зовется Вестминстером, и соорудил церковь, посвятив ее Петру, первому апостолу. Это славное дело продолжили его коронованные последователи. Позже рядом возникла и церковь Святой Маргариты Антиохской[62], выстроенная специально для пользования горожан, дабы они не смущали и не отвлекали монахов-бенедиктинцев аббатства от их высоких молитв.

Обедня недавно закончилась, церковный зал, пронзенный двумя ажурными арочными колоннадами, покидали последние прихожане. Ральф вошел и остановился в проходе, на виду, не в силах произнести ни слова молитвы. Почти мальчишеское, совсем неуместное в этих стенах, волнение охватило его, когда он начал осматриваться вокруг, ища глазами хрупкую фигурку. Потрескивали свечи, откуда-то из глубины от алтаря раздался голос, громко произнесший несколько слов, – прозвучал и умолк, разбился о каменные своды. Так и не сотворив молитву, Ральф повернул к выходу. Он не спешил, сдерживая себя, и остановился у выхода, охваченный внезапным ощущением, что сейчас она войдет в церковь ему навстречу. Он ждал и даже вздрогнул, когда навстречу действительно вошла… почтенная леди с мальчиком, она прошла мимо, склонив голову, стянутую огромным чепцом, но бросив на него строгий отчего-то осуждающий взгляд.

Вскоре Ральф излишне быстро мчался в сторону гостиницы, проклиная себя всеми знакомыми ругательствами на всех знакомых языках.

Глава VI

Из чего только сделаны девочки

Из чего только сделаны девочки?

Из конфет и пирожных,

Из сластей всевозможных,

Вот из этого сделаны девочки!

…

Из чего только сделаны барышни?

Из булавок, иголок,

Из тесемок, наколок.

Вот из этого сделаны барышни!

«Стихи матушки Гусыни»

Перевод С. Маршака

– Итак, дорогая леди Перси, или вы позволите мне называть вас кузиной Мод? – Стивен Стрейнджвей потер короткие пухлые ручки, откинулся в кресле и с улыбкой посмотрел на сидящую напротив девушку.

– Да, конечно, сэр, – если в начале своего визита Мод и чувствовала себя не совсем ловко, то теперь благодаря гостеприимному приему в доме родственников немного расслабилась и успокоилась.

– А вы можете обращаться ко мне, как к кузену