Сновидения - Яркая Дэйзи

— Всё в порядке? — осторожно спросил Кёджуро, выведя меня из клубка запутанных мыслей.

Я соврала.

— Да.

Остаток пути мы держали молча, держась за руки. Каждый думал о своём, тихо наслаждаясь моментом.

Кёджуро заговорил, когда мы уже дошли до поместья бабочек:

— Через несколько дней я отправлюсь на одну миссию, моя Мэй.

— Это опасно? — Я прикрыла глаза, когда его тёплая ладонь ласково скользнула по моей щеке.

— Нет. — На этот раз соврал Кёджуро. Ведь любая миссия для мечника могла стать последней. — Всего-то прокачусь на поезде. Глазом не успеешь моргнуть, как вернусь! — И широко улыбнулся мне, обнажив белоснежные зубы.

— Возвращайся как можно скорее. — Я с радостью приняла его ложь. — Пожалуйста. — Он смущённо оглянулся по сторонам, а после, склонившись, осторожно поцеловал меня в лоб. Мне вмиг захотелось броситься ему на шею, ощутив тепло родного тела. — Кёджуро, мой милый Кёджуро. Нам нужно… — Я сдержала себя от порывистого желания прильнуть к лицу мужчины. А потом предательски захрипела, ощутив, как сердце заколотилось сильнее.

Мужчина быстро смекнул, о чём я пыталась заговорить, поэтому посмотрел на меня с лаской и заботой. Он хотел было заговорить, но его поспешно перебили:

— Ох! — прозвучал третий голос.

Я и мечник синхронно обернулись в сторону центральных ворот поместья, у которых, прикрыв рот ладонью, стояла Нана. Мне и Кёджуро пришлось неспешно отстраниться друг от друга — важный момент был упущен.

«Почему весь мир против нас именно сегодня!» — взвыла мысленно я, не скрыв раздражение.

— Поговорим, когда я вернусь после задания, — коротко шепнул Кёджуро, вмиг усмирив моё недовольство. Мы обменялись друг с другом мягкими взглядами, прежде чем мужчина решился, наконец, развернуться и нехотя последовать обратно. Проводив взглядом его удаляющийся силуэт, я раздосадовано вздохнула, а после резко обернулась. Нана, оцепенев на месте, продолжала таращиться на меня своими огромными, рыбьими глазами, и я не понимала, почему вновь начинала нещадно злиться.

Яркая вспышка гнева на мгновение ослепила мой разум, заставив окунуться водоворот нелестных мыслей.

«Как же раздражают все вокруг, всё лезут отовсюду, мешаются, не дают покоя!» — Я скрипнула зубами, хотелось крепко обнять любимого мужчину, уткнувшись носом в его плечо, и ни о чём больше не думать! Пришлось пару раз выдохнуть, чтобы прийти в себя. Всё-таки было жестоко гневаться на бедную Нану. Она ни в чём не виновата.

— А вы…! — звонко пролепетала она, когда я прошла мимо. — Вы… Вместе? — Нана неосознанно хотела ухватиться за рукав моего платья, но я вовремя отошла в сторону, одёрнув руку.

Смелый и бестактный вопрос удивил, но я всё равно ответила:

— Да. — По крайней мере, в этом мне хотелось верить. Отвернувшись, я уверенно проследовала вглубь поместья. Молодая девушка огорчённо уставилась себе в ноги, но я этого уже не видела.

⋇⋆✦⋆⋇

Тусклый свет восковой свечи, горевшей на медном подсвечнике, слабо достигал моих рук и подбородка, из-за чего глаза в полумраке виднелись со зловещими нотами. Слабый ветер качнул мои волосы, и пламя задрожало. Досадуя и тихо ворча, я осторожно приподняла ладонь, попытавшись уберечь свечу. На улице зашелестели ветви деревьев зловещей песней, тяжело ударяясь о крышу дома. Наступила долгая, холодная ночь. Я поплотнее закуталась в шерстяной платок, быстро пересекая тёмную часть внутреннего двора. В мрачном одурении я не могла заснуть, поэтому была вынуждена скитаться туда-сюда по лабиринту поместья, невзирая на ночное время и унизительное беспокойство, которое ожило в моём сердце с момента ухода мечника. Тучи заволокли небо, не было видно звёзд. И только слабые проблески луны, выползающей из-за серых облаков, изредка освещали мой путь. Влажная трава шелестела под подошвой туфелек. И шуршание это казалось в тишине дремлющего поместья яростным раскатом грома на тихом, майском небе.

Мой взгляд, брошенный мельком, осторожно скользнул по стройным деревьям глицинии и редким, жёлтым пятнам, в которых с трудом можно было узнать цветы. И только маленькая, чёрная тетрадь, одиноко лежавшая на энгаве, выбивалась из привычной и простой композиции. Она бы так и осталась незамеченной, если бы не серебристый свет луны, тоскливо скользнувший по поместью бабочек.

Неудержимое любопытство подтолкнуло меня неспешно направиться к загадочной вещице.

Внезапно загудел зловещий ветер. Я зажмурилась, закрыв собой одинокую свечу. В воздухе тотчас мелькнул знакомый запах лаванды, и я резко открыла глаза, щурясь и напряжённо всматриваясь в темноту. Я услышала, как что-то слабо шевельнулось вдалеке, но резко смолкло, и только сладкий лавандовый запах стал сильнее. Ещё мгновение я стояла, вслушиваясь в резкую тишину поместья, но никаких посторонних звуков более не последовало. Мягко сев на холодную поверхность энгавы, я осторожно взяла тетрадь в руку. Слабый свет свечи пал на старую обложки тетради, и я удивлённо вздрогнула, крепко протерев красными пальцами глаза. В загадочном полумраке мне показалось, что эта тетрадь — дневник моей матери, который когда-то читала добросердечная Микото. Потребовалось немало сил, чтобы убедить себя в том, что это неправда.

Неизвестная сила толкнула меня открыть находку. На старых, пожелтевших страницах рвано плясал небрежный почерк, местами нечитаемый. Я осторожно ухватилась за обложку тетради, словно боясь, что та могла в любой момент рассыпаться, и начала внимательно читать.

«В этом мире всё должно было придерживаться баланса — начало и конец, жизнь и смерть, рассвет и закат. Без первого не могло существовать второе. Две сестры всегда были вместе, удерживая это равновесие, крепко сцепившись руками. Когда родилась первая сестра, мир окутало теплом и любовью, и даже самые мрачные, непроглядные чащи залило лучами солнца. Этому ребёнку даровали имя Фудзико. Когда родилась вторая, мир познал горечь и отчаяние. Земля содрогнулась от крови павших воинов. Долгая, мучительная мерзлота посеяла голод. Её прозвали Аяме, — прочитав последнее имя, я болезненно сглотнула, не понимая, почему тревожность внутри разрасталась с каждым вздохом. Липкий, необъяснимый страх прошёлся по мне, как холод по мокрой коже. — Волосы первой были нежными и послушными. Напоминая первое весеннее тепло, они переливались золотом. Волосы второй были грубыми и спутанными, походя на чёрную паутину, сотканную из слёз ночи. Одна была любима и желанна, вторая — отвергнута и забыта. Несмотря на то, какими далёкими и разными они были, кровные узы всё ещё объединяли их. Две сестры всегда были близки и неразлучны. Но на пятнадцатом году жизни, когда запел первый соловей, отрывисто и решительно, оповещая всех о том, что затяжная мерзлота отступила, старшая сестра была готова стать настоящей женщиной, связав себя браком с любимым».

Я сосредоточенно склонила голову, всматриваясь в кривые записи, но так и не смогла разобрать, что было написано дальше. Возникло непреодолимое чувство