Муля, не нервируй... Книга 2 - А. Фонд

провести здесь всё время, но немного мы с ним побродили. Посмотрели на слонов, на крокодилов, полюбовались оленями.

Прошли сквозь всю орнитосекцию. Колька обхохатывался с грифов. Почему-то их внешний вид его рассмешил.

Я не просто так решил прошвырнуться по зоопарку.

Моей целью была «Площадка молодняка». И когда мы туда дошли, восторгу Кольки не было предела.

К моему счастью мы попали как раз на выпойку оленят и козлят. Участие в этом интереснейшем процессе принимали пионеры со Станции юннатов. Я попросил разрешения, чтобы Колька тоже поучаствовал. И ему доверили выпаивать зебрёнка.

– Дядя Муля! – захлёбывался восторгом Колька, – ты видел? Видел? Он такой полосатый, а грива у него торчком точит! И он такой глупый ещё. А потом он так губками взял бутылочку с молочком и все выпил! Так смешно. Мы с ним теперь друзья и его зовут Ярик. Мне та тётя в синем халате сказала.

Всю дорогу я выслушивал восторги Кольки, который был на взводе и рассказывал одно и то же по кругу.

Я раз был, что ребёнок развлёкся и приобщился к природе. Но мой дьявольский план заключался совсем не в этом.

Дома я сдал совершенно счастливого Кольку на руки бабушке и отправился в театр к Глориозову. Следовало уточнить пару пунктов по смете. Это – официальная версия.

А на самом деле нужно было выяснить, не разругались ли они с Фаиной Георгиевной.

К моему несказанному удивлению, Глориозов заявил:

– Фаина Георгиевна будет играть Зою Окоёмову.

– Как так? – удивился я, – по пьесе героине ещё и тридцати нету, а Фаина Георгиевна…

– А вот пусть как хочет, так и играет, – злорадно хохотнул Глориозов. – мы её, конечно нагримируем, приоденем. И пусть играет, чтобы у зрителей даже сомнений не было, что Зоя молоденькая. А то ишь, прим она наших критикует.

– Но это же…

– Иммануил Модестович, – иронично сказал коварный Глориозов, – вот мы и посмотрим на великий талант Раневской. А не получится, если облажается, значит, мы с Фаиной Георгиевной расстанемся, а Зою будет играть Леонтина Садовская.

– А Сосипатру Семёновну?

– Да хоть тот же Печкин! – воскликнул скотина Глориозов, потирая радостно руки.

Вот всегда знал, что этим театральным работникам доверять вообще нельзя. Ловко же он обвёл меня вокруг пальца.

Я вернулся обратно домой в подавленном настроении. Мой безукоризненно жульнический план по внедрению Фаины Георгиевны в театр Глориозова взамен на финансирование ремонта, потерпел крах. Фиаско. Провал. Крушение.

Остро захотелось срочно уехать в Цюрих.

Когда уже там документы они оформлять?

Я вышел на кухню перекурить и всё обдумать. И туда сразу же заглянула Полина Харитоновна (у меня создалось впечатление, что она сидела в засаде и поджидала меня).

– Муля, – сказала она и в её голосе была только озабоченность и тревога, – вы испортили нам ребёнка.

– Что? – я аж закашлялся от сигаретного дыма.

– Коленька весь вечер только про зоопарк и говорит. И как он оленёнка выпаивал.

– Зебрёнка, – машинально поправил я.

– Да хоть суслика! – возмутилась Полина Харитоновна, – он весь вечер об этом только и говорил. мы его с Лилей еле-еле уложили спать. Я не представляю, что завтра будет!

– А что будет? – спросил я, наперёд зная ответ.

– А то, Муля. Что он будет всё время хотеть в зоопарк, к этому гадскому оленёнку!

– Зебрёнку, – опять поправил я.

– А как Лиля его туда водить будет? Она же до вечера на работе. И часто по вечерам тоже. А Григорий на заводе, и оттуда его не отпустят. А я скоро уеду домой. И что теперь делать?

– Это не проблема, – сказал я, – вон Муза сейчас дома сидит. Поговорите с нею, ей всё равно делать нечего. Пусть походит в зоопарк вместе с Колькой.

– Да зачем ей это? – удивилась Полина Харитоновна. – она не согласится.

– А вы сперва поговорите, – подсказал я, – попросите. А она согласится, вот увидите. А если не согласится, то тогда я с нею поговорю.

– Ну хорошо, – кивнула Полина Харитоновна и пошла уговаривать Музу.

А я внутренне возликовал. Мой план «успешного успеха» потихоньку начинает внедрятся.

Только Полина Харитоновна ушла, как на кухне появилась Фаина Георгиевна.

– Муля! – воскликнула она. Как мне показалось хвастливым тоном, – Мне Глориозов роль Зои Окоёмовой дал! Представляешь, главная женская роль!

Она была очень довольна.

А вот я – нет.

– Фаина Георгиевна, – устало сказал я, – зачем вы на это согласились?

– Как зачем? – возмутилась она, – теперь я покажу им всем, как надо играть!

– Фаина Георгиевна, а если у вас не получится? – тихо сказал я.

– Почему это у меня не получится? – рассердилась она. – вот уж не думала, что ты, Муля, меня настолько бездарной считаешь!

– Фаина Георгиевна, здесь дело не в таланте, – сказал я, но она меня даже не захотела слушать, наоборот, закидала упрёками.

Я даже не выдержал и рявкнул:

– Глориозов меня обвёл вокруг пальца!

– В каком смысле? – нахмурилась она, закуривая сигарету.

– Он настолько не хотел вас брать в театр, что уговорить его удалось только взамен большого финансирования. Но и здесь он меня обыграл, как в шахматной партии – спровоцировал вас и подсунул роль, на которой вы стопроцентно срежетесь. А потом он с лёгкостью откажется от вашего дальнейшего участия в жизни театра. Ещё и на всю театральную Москву ославит. И финансирование возвращать не надо. Ловок, гад!

– О чём ты говоришь, Муля! – Фаина Георгиевна сердилась всё больше и больше, – как это я не сыграю Зою Окоёмову? Да я любую роль могу сыграть!

– Фаина Георгиевна! – вскричал я, – да причём здесь ваш талант?! Зоё Окаёмовой нет ещё и тридцати лет. А вам сколько?

Злая Фуфа вспыхнула.

Она поняла всю подлую задумку Глориозова.

А я безжалостно продолжил:

– Как бы тщательно вас не нагримировали, всё равно будет видно, что вам не тридцать лет. И как бы вы не старались, но это уже будет недостоверно!

Фаина Георгиевна молчала.

– Он небось на роль пожилой Аполлинарии Антоновны, тёти Зои, кого-то помоложе взял? Чтобы подчеркнуть ваш возраст?!

Фаина Георгиевна медленно кивнула и прошипела:

– Вот гад, Глориозов. Гад и говнюк!