Муля, не нервируй... Книга 2 - А. Фонд

столе уже стояла огромная напольная ваза с искусственными гвоздиками – подарок от парткома института.

Печкин сегодня превзошел сам себя – в бархатном пиджаке, с печальной улыбкой Моны Лизы, он бережно поддерживал под руку Варвару Ложкину. Ее платье шуршало, как осенние листья на ветру, а густая фата до пола вызывала жгучую зависть у всех наших соседок.

– Товарищи, просим пройти! Проходите, не толпитесь в дверях! – гаркнула служащая, и гости хлынули в зал, обгоняя друг друга.

Я наблюдал, как регистраторша с лицом мопса и фигурой кузнеца, чеканит торжественную речь, как включили гимн Советского союза. Варвара Ложкина расписывалась молча, выражение лица её при этом было счастливое и немножечко свирепое. А вот Печкин что-то говорил, но мне не было слышно. Перед тем, как поставить подпись он долго-долго смотрел на текст, всё вздыхал, мялся, но потом расписался. Новобрачные обменялись кольцами и невинным поцелуем. Гости захлопали, аккордеонист заиграл «Не шуми, волна коварная…», все принялись поздравлять новобрачных, а я скользнул во второй зал.

Не успели смолкнуть аплодисменты за моей спиной, как в зал №2 уже входил Модест Фёдорович с будущей супругой. Он был в строгом чёрном костюме и галстуке. Машенька, в голубом платье до колена и туфлях на «манной» подошве, смущённо держала увесистый букет из гвоздик.

Я краем глаза выхватил Дусю в новом нарядном платье и без платка, зато с локонами. Она украдкой утирала глаза платочком.

Здесь повторилась та же картина: речь, гимн, роспись, обмен кольцами и поцелуй.

– Товарищ Бубнов, поздравляем с вступлением в законный брак! – какой-то важный сотрудник НИИ, вручая хрустальную вазу, подмигнул и попытался выдать шутку: – Для реактивов пригодится.

Все угодливо захихикали. Из этого я понял, что важный сотрудник явно из руководства.

Протиснувшись между гостями, я от души поздравил отчима и Машеньку.

– Муля, ты должен будешь сказать речь в ресторане, от нашей семьи! – шепнул Модест Фёдорович, но его перебил звон бокалов: гости из соседнего зала, захмелев от креплёного вина, грянули «Катюшу» в джазовой аранжировке.

А потом начались гулянки.

Сперва я решил отметиться у Печкиных. Соседи же.

Комната Печкиных, с свежепобеленным потолком, коврами на всех четырёх стенах и огромным длинным столом через всю комнату, уже ломилась от соседей и еды. На столах, сдвинутых из всех комнат и кухни, стояли: студень, котлеты, голубцы, тушенная с мясом и грибами картошка, селедка под «шубой»…

– Муля, держи! – Григорий протянул мне граненый стакан с казёнкой, наполненный почти полностью. За стеной, в соседней комнате, спорили, на кухне вроде как ссорились, где-то в коридоре затянули песню:

– «Веселей играй, гармошка, и раздайся, хоровод…»

Гости подпевали, спотыкаясь о ведра в коридоре.

Во дворе, где решили танцевать, если не будет дождя, Герасим заводил патефон:

– Рио-Рита, дура ты, Рио-Рита!

Тамада, толстая тётка с суровым лицом, требовательным голосом разбивала всех на пары и раздавала листочки со словами.

– Муля, давай я скажу тост и нужно бежать отсюда, – шепнула мне Фаина Георгиевна, – терпеть не могу все эти народные игрища.

Я был с нею вполне солидарный.

Мы дождались, когда подойдёт Арсений, фотограф, которого уговорила Фаина Георгиевна, а я оплатил. Он был длинноволосый и бородатый. И напоминал хиппи. Зато у него был фотоаппарат и желание отработать гонорар, а также выпить и поесть на свадьбе надурняк.

Мы вернулись в комнату, к гостям, и я поднял стакан с водкой:

– Дорогие Пётр Кузьмич и Варвара Карповна! – провозгласил я, – мы с Фаиной Георгиевной долго думали, что бы вам такое подарить, чтобы затмить всех гостей!

Гости засмеялись и захлопали. Белла из своего места показала мне большой палец, мол, молодцы.

Дождавшись тишины, я продолжил:

– И поэтому, когда Фаина Георгиевна предложила подарить вам фотосессию, я сразу же согласился. Знакомьтесь. Это – Арсений. Он фотограф. И сегодня весь вечер будет фотографировать вас и ваших гостей. Чтобы этот свадебный день запомнился вам навсегда!

Ох, что тут началось! Гости хлопали, радовались, выкрикивали предложения, как и где лучше фотографироваться. Женщины вскочили с мест и побежали наперегонки поправлять причёски в ванной. Мужчины не побежали, но степенно приглаживали усы (у кого они были). А фотограф тем временем, пока суета, торопливо уплетал котлеты с голубцами.

Фаина Георгиевна тихо сказала:

– Ну что, бежим к твоим?

– Подождите ещё пару минут, – сказал я, – нам нужно будет хотя бы на одной-двух фотографиях сфотографироваться. А то Печкин обидится. Он же ваш ярый поклонник.

Фаина Георгиевна вздохнула и пододвинула к себе тарелку поближе. Она была в красивом (я бы даже сказал шикарном) бархатном платье с огромной брошью.

– Наливай, Муля! – велела она.

Тем временем, в ресторане «Центральный» (бывшая «Астория»), были сервированы столы для Бубновых. Модест Фёдорович, нервно поглядывая на часы, поправлял галстук:

– Муля, ты почему так долго? Ты должен будешь произнести тост!

– Давай позже, – отмахнулся я. – и позови Машеньку, мы сперва будем поздравлять вас.

– Мы? – удивился Модест Фёдорович, но его перебили:

– Товарищ Бубнов, разрешите поздравить! – директор НИИ вручил Мулиному отчиму папку с докладом: – Для молодоженов. Новые данные по осаждению аэрозолей.

Машеньке с хохотом вручили в подарок от коллег бюст Менделеева.

Когда все пересмеялись, руководитель хитро улыбнулся и вытащил из-за пазухи и уже по-настоящему вручил конверт с деньгами.

Неплохо. Молодцы.

А то я уже и впрямь подумал, что они на свадьбы вот такую фигню друг другу дарят. А это просто юмор у них такой.

В зале «Центрального» играл струнный квартет, но их «Вальс цветов» заглушали крики:

– Толик, неси вторую!

– Горько!

– Наливай!

И тут в зал вошла Фаина Георгиевна. И разу начался нездоровый ажиотаж. Даже о невесте забыли.

Нам поднесли по фужеру с портвейном.

– Отец, Маша, – поднял я фужер, – в этот торжественный день я рад, что в нашу семью вошла такая хорошая женщина. Что у моего отца появилась спутница жизни. И я очень надеюсь, Маша, что тебе в