Византия в эпоху иконоборчества - Алексей Величко

Порой великий король занимался вопросами, которые при всем желании едва ли можно отнести к первым заботам царской власти. В 787 г. внезапно возник спор между галльскими и римскими певчими о том, чье пение лучше. И те и другие обратились к Карлу, осыпая своих конкурентов самыми незамысловатыми выражениями. Рассмотрев их дело, король приказал галльским певчим взять за основу песнопения, утвержденные еще папой св. Григорием Великим (590–604). С соответствующей просьбой он обратился к папе Адриану, и тот выделил самых искусных певчих для организации музыкальных школ в Меце и Суассоне. С тех пор, как писал современник, все франкские певчие выучили римские ноты и привели в порядок антифонарии. Попутно Карл распорядился привезти из Рима во Фракию учителей грамматики и математики и открыть школы по изучению свободных искусств[260].

Впрочем, вовне Карл изыскивал самые разнообразные способы, чтобы укрепить власть папы и поддержать авторитет Римской церкви. Как говорил современник, у Карла не было бо́льшего желания, чем собственным трудом вернуть Риму былое величие — разумеется, если оно не шло вразрез с его авторитетом и интересами. Он хотел, чтобы при нем храм Святого Апостола Петра превосходил бы прочие красотой и богатством. Совершенно невообразимое количество золота и драгоценностей было отправлено им понтификам в разные годы. Множество даров ушло также местным епископам[261].

Нет никаких сомнений в том, что перед глазами Карла стоял пример блистательного Константинополя, но его претензии на главенство в Западной церкви имели и другую основу. Дело в том, что германцам, к которым принадлежало и франкское племя, было чуждо старое римское понятие «корпорация»; германское правосознание воспринимало лишь понятие «частная собственность», но не «корпоративная собственность». Представить себе, что собственником вот этого конкретного церковного прихода, возведенного тем или иным лицом, должна считаться вся Римская церковь в целом, а не тот, кто оплатил строительство и выкупил под храм землю, было для германца совершенно невозможно. Так совершенно неожиданно для Рима возник и невероятно быстро развился институт «частной церкви», Eigenkirchentum. Настоятель частной церкви, Eigenkirche, подлежал назначению собственником земли, а сам приход являлся объектом завещания и даже продажи[262].

Конечно, Римская церковь не являлась собственностью Франкского короля, но многие приходы и епархии вполне могли быть рассмотрены им в этом качестве. А поскольку Церковь неделима — это, безусловно, Карл Великий понимал, то, следовательно, старые германские обычаи должны быть учтены и Римским епископом.

Его мысли о главенстве короля в церковном управлении нашли отражение в одном из наиболее важных капитуляриев Карла Великого «Admonitio generalis» («Всеобщее предостережение»), изданном в 789 г. Король припомнил, что некогда читал в Книге Царств, как святой царь Осия (732–722 до Р. Х.) призывал к почитанию истинного Бога народы своего царства, странствуя по нему и увещевая жителей. «Я говорю это, — продолжал Франкский король, — не для того, чтобы сравнить свои заслуги с его святостью, а потому, что наш долг состоит в том, чтобы всегда и во всем следовать примеру святых, потому что мы должны собрать всех, кого только можем, чтобы повести их к праведной жизни в честь и славу Господа нашего Иисуса Христа»[263].

И как рачительный хозяин, глава Западной церкви и собственник многих ее епархий, Карл Великий не пренебрегал своими обязанностями. Сохранились деяния многочисленных Соборов, которые Карл созывал своей властью в самых разных землях своего королевства. В 770 г. — в Вормсе, в 775 г. — в Дюрене, в 780 г. — в Эресбурге, в 785 г. — в Падернборне, в 787 г. — в Вормсе, в 788 г. — в Регине, в 794 г. — во Франкфурте, в 795 г. — в Майнце, и многие другие. Завоевав Саксонию, Карл тут же разделил ее на 8 епархий и установил границы между ними. Многократно он принимал решение о хиротонии епископов и освобождении их от занимаемых кафедр, нисколько не интересуясь мнением Рима на этот счет. В частности, именно он поставил епископом Падерборна некоего Гатумара. Впрочем, примеры без труда можно было бы продолжить[264].

По примеру Византийских императоров Карл Великий начал сам проповедовать Евангелие среди франков и саксов. Он приказал расписать стены церквей, чтобы прихожане могли иметь живое представление об аде и Царствии Небесном. На базарных площадях и ярмарках зачитывали послания короля: «Верьте, и спасете душу. Вечное блаженство достигается не только одним трудом, хотя сам по себе труд нужен и полезен, но еще и верой. Иисус Христос, Господь наш, будет царствовать вечно. Я, Карл, король франков Божьей милостью, и защитник Святой Церкви, несу благодать и мир всем духовным лицам и мирянам, преисполненным благочестия, во имя Иисуса Христа, навеки Господа нашего».

В так называемой «Библии Каролингов» он недвусмысленно выразился следующим образом: «Получив от Бога, в лоне Церкви, власть над нашим королевством, мы должны стремиться всеми силами и с Божьей помощью защищать и возвышать Церковь так, чтобы Господь мог назвать нас добросовестным и преданным слугой»[265].

Впрочем, нельзя не заметить, что столь активная, без оглядки на понтифика, церковная политика Карла была обусловлена ужасающим состоянием церковной дисциплины в его королевстве. Вплоть до короля Пипина, то есть до 742 г., во Франкском королевстве не созывался ни один Собор. Женатые священники наперекор каноническим традициям Римской церкви были повсеместным и распространенным явлением, а сыновья епископов без труда, ссылаясь на право наследования, занимали кафедры после смерти своих отцов. Нередко только тонзура отличала архиереев от мирян.

Надо сказать, Карлу Великому выпала трудная задача, и его упрек одному из архиереев: «Епископы должны презирать мирскую жизнь и своим примером заставлять других стремиться к небесному», часто оставался гласом вопиющего в пустыне. Про священников Аквитании говорили, что они посвящают все свое время верховой езде и военной службе, а не Литургии. Лишь в середине IX века Франкские короли сумели добиться, чтобы епископы не носили шпор на сапогах. А всеобщее презрение к монашеству хорошо характеризует эпизод, случившийся с Баварским герцогом Тассилоном III, о котором шла речь выше. Когда он попал в плен на поле битвы и Карл Великий велел ему принять монашеский чин, тот как милости просил, чтобы ему не стригли волосы в присутствии войска, поскольку это считалось несмываемым позором.