Хозяйка Шварцвальда - Уна Харт

Лишь чудом они приземлились в целости и сохранности.

– Надеюсь, оно того стоило, – выдохнул Кристоф.

– Стоило, если это поможет людям, – твердо ответил Фауст.

* * *

Кристоф знал, что все пойдет не так.

Мефистофель знал, что все пойдет не так.

Один лишь Фауст до сих пор тешил себя сказками о благородстве человеческой души. Но Кристоф усвоил твердо: если ты раздаешь что-то бесплатно, это закончится кровопролитием. Так оно и вышло.

Рано утром Фауст явился на рыночную площадь с четырьмя мешками зерна. Спрыгнул с лошади, сдернул с телеги рогожу и громко объявил: «Бесплатное зерно! Возьмите по миске на каждого члена семьи. Не жадничайте. Знайте меру». Народ, зачарованный видом зерна и голосом Доктора, послушно выстроился в очередь с деревянными мисками и тряпичными сумами в руках. Женщины твердили, что дома у них дети – пятеро, нет, шестеро! – и все при смерти. Те, что стояли за ними, злобно шипели: «Да как же! У нее в том году первенец родился!», но кричать опасались: а ну как завопишь и зерна вовсе не дадут?

На мгновение Кристоф даже поверил, что он ошибся и что все и впрямь пройдет гладко. Но потом крупный грязный детина отпихнул стоявшего перед ним старика и принялся грести зерно горстями, ни на кого не обращая внимания.

– Сколько человек у тебя в семье? – поинтересовался Доктор.

Детина сплюнул себе под ноги.

– Один он остался, – пояснил кто-то, – жену свою со свету сжил.

– А ты пасть закрой! – взъярился наглец.

– Если ты один, можешь взять не больше одной миски, – Фауст сделал шаг вперед.

– А кто мне запретит?

Кристофу хорошо были знакомы такие типы. Они тупые, но быстрые и пронырливые, и у них всегда при себе нож. Он успел прыгнуть вперед, становясь между подонком и Фаустом. Детина сделал выпад, но промахнулся. Толпа заволновалась, только Доктор остался спокоен. Одной рукой он отодвинул Кристофа и пошел прямо на мужика с ножом без всякой опаски. Тот сперва только хмыкнул, но затем глаза его округлились, с лица сошла краска, и он попятился. Кристоф видел такое много раз: Доктор навел морок, и теперь кто знает, что так сильно напугало детину? Может, мамку свою увидел. Смутьян отбросил нож и покорно двинулся в конец очереди.

Но когда всем уже казалось, что порядок восстановлен, кто-то исподтишка разрезал один из мешков, и зерно полилось на землю, как пиво из дырявой бочки. Теперь толпу было не сдержать. Кристоф чудом успел схватить Фауста за руку и, работая локтями, вызволить из толчеи. Доктор порывался что-то сказать, но когда обернулся на то место, где стояла телега, только вздохнул и прикрыл глаза.

Люди бросились к вожделенным мешкам, не разбирая, кто сват, кто брат. Они толкали и отпихивали друг друга. Кто-то попытался уволочь мешок в одиночку, но на него тут же набросились пятеро, повалили на землю и принялись пинать с таким остервенением, что только ребра захрустели. Молча Кристоф с Фаустом наблюдали, как вчерашние подруги с визгом таскают друг друга за волосы, как мужики колотят всех без разбору, выбивая изо ртов последние оставшиеся зубы, а дети в давке падают на землю и больше не поднимаются, затоптанные чужими башмаками. Разбросанное по земле зерно смешалось с кровью, и крови было больше.

– Им бы хватило, если бы они взяли по одной миске, – тихо произнес Фауст.

– Нет, – возразил Кристоф. Он-то никаких иллюзий относительно людей не питал, да и знал по себе: окажись он среди этих несчастных, попытался бы своровать зерно, не успела бы телега доехать до площади. – Ну, может, им хватило бы на один скудный ужин. Так завтра-то все равно брюхо потребует своего. Они так только голоднее будут.

– Что ты предлагаешь? – сверкнул глазами Доктор.

Кристоф вздохнул и предложил то, о чем твердил уже месяц: улететь отсюда к чертям собачьим. Вот только на этот раз Фауст согласился.

Видеть его потухший, опечаленный взгляд было больно.

Часть 3

Глава 13

1611 год, Эльванген

Все жители поместья давно привыкли к тому, что настроение хозяина меняется в соответствии с временами года. Весной он пребывал в мрачности, зато летом впадал в беспокойное оживление и не успокаивался, пока не находил себе дело. В этом году стадия оживления настала раньше обычного. Агата ожидала, что до Пятидесятницы опекун не воспрянет духом, но он всех удивил.

А вот на Урсулу, напротив, напала странная меланхолия. За иглу она теперь бралась, только если требовалось что-то починить, а все остальное время помогала Берте на кухне или выполняла мелкую домашнюю работу, для которой годились и бесы. Агата наблюдала за ней внимательно и терпеливо. Отмечала, как постепенно взгляд служанки погружался внутрь и делался бессмысленным, как у слепой старухи. Говорила она совсем мало и, как выяснилось, прекратила гулять с Ауэрханом по утрам. Сперва Агата решила, что Урсула поссорилась с демоном, но последний заверил ее, что после отъезда Зильберрада они ни разу не беседовали. Тогда стало ясно, что девушка занедужила.

Должно быть, причина лежала в переизбытке черной желчи. Возможно, на нее так влиял Сатурн…

– Все просто, – сказал Кристоф Вагнер, у которого всегда все было просто. – Ей скучно, а скука, как известно, хуже любой болезни. Надо немедленно отправляться в путь. Вот увидите, она тут же придет в себя! «К нам, братья, к нам, народ бездельный! Держали путь мы корабельный»[23]…

Агата сомневалась, что Урсулу развеселит поездка в чумной город, но спорить с Вагнером, когда он в таком настроении, было бессмысленно. Ее беспокоило только, как бы им не пасть жертвами собственной глупости. Но оказалось, что Вагнер продумал и это. Он решил прибегнуть к помощи великого губернатора ада, демона Марбаса, который способен как насылать болезни, так и ограждать от них. По такому случаю Вагнер даже смахнул пыль с «Книги о служебных обязанностях духов»[24], прогнал всех, кроме Ауэрхана, и погрузился в работу.

Это были редкие дни полного единодушия всех обитателей поместья, за исключением его хозяина. Все, кроме Вагнера, страстно мечтали, чтобы путешествие не состоялось. К сожалению, переговоры с демоном (очевидно, ошеломленным такой просьбой) прошли успешно, и он изготовил для Урсулы и Агаты сигилы – демонические печати, которые должны были оградить их от чумы. Теперь причин откладывать поездку больше не было.

В первый день их путешествия Кристоф Вагнер наконец поделился