Хозяйка Шварцвальда - Уна Харт

со спутниками своим грандиозным планом во всех деталях. «Во-первых, лес, – говорил он. – Древесина и смола – вот главные ценности Эльвангена. На этом можно разбогатеть! Ведь сейчас, в разгар чумы, для работы на делянках не сыщешь людей, и владельцы (если они, конечно, еще живы) продадут свои участки за бесценок».

– Правильно ли я понимаю, – уточнила Агата, стараясь говорить как можно сдержаннее, – что мы едем в Эльванген, чтобы купить лес? Из Шварцвальда?

– Совершенно верно, мой ангел! – обрадовался Кристоф. – Но не только!

Вторая его цель была куда смелее. Кристоф Вагнер жаждал стать владельцем замка. Он мечтал обозревать с башен поля и виноградники, бродить по широким галереям и наслаждаться свежим воздухом, не смешанным с городским смрадом. До их поместья в чаще леса городской смрад тоже не долетал, но это было совсем другое.

Выбор Вагнера пал на Эльвангенский замок, что служил резиденцией князей-пробстов. Нынешний владелец Иоганн Кристоф фон Вестерштеттен совсем недавно занялся его ремонтом, так что замок, можно сказать, был как новенький. По счастью для такого ловкача, как Вагнер, на город напала чума, и в замке – да и в самом Эльвангене, если начистоту, – теперь никто не желал жить. Город стремительно нищал. По задумке Кристофа, ему оставалось только явиться внезапно, как демон из горшка царя Соломона, и заявить, что он готов купить эту разнесчастную, никому не нужную громадину. «Князь-пробст будет рыдать от счастья!» – заверял он Ауэрхана и Агату.

* * *

Поездка выдалась тяжелой. На третий день зарядил дождь, который сопровождал их до самого Эльвангена. Колеса увязали в грязи, кони пугались грома и отказывались идти по бездорожью. На подъезде к городу они заплутали. Капли барабанили по крыше кареты и сквозь щели просачивались внутрь. Привыкшая к сухости библиотеки Агата предпочитала протекающей крыше протекающее небо. Они с Кристофом, который тоже устал от заточения, пересели на верховых лошадей и поскакали вперед, едва разбирая дорогу. Шум дождя был так силен, что переговариваться они могли только криком. Ауэрхан взял у Хармана поводья, а возничего отослал отогреваться внутрь. Только когда земля вздыбилась холмами и между ними показались алые замковые башни, путники перевели дух. Значит, сегодня они заночуют в тепле.

Князь-пробст Иоганн Кристоф фон Вестерштеттен обладал исключительно добродушным лицом. Круглые румяные щеки, спокойные глаза в подушечках дряблых век, аккуратно подстриженные усы и кокетливые завитки у висков придавали ему сходство со сказочным мудрецом, который приносит подарки хорошим детям. Но он занимал должность князя-пробста Эльвангена вот уже восемь лет и пока в качестве подарков принес городу только голод, рост цен на зерно, холеру и чуму. Правда, построил в Эльвангене несколько новых кузниц и плавильных печей, но едва ли они покрывали весь нанесенный ущерб.

Агата забавлялась, представляя, как князь-пробст достает из мешка уродливых кукол с перекошенными рожами и раздает плачущим детям. Тучный, как Гаргантюа, гостей он принял со сдержанным удивлением, но вежливо. Держался прохладно, но поговорить о продаже замка неожиданно согласился. Агата подумала, что, пожелай он выставить их на улицу, она вцепилась бы в косяк и ни шагу бы не сделала в эту гнусь.

Их накормили горячим ужином и разместили на ночлег. За трапезой фон Вестерштеттен упомянул, что перестроил замок в итальянском духе: добавил несколько угловых башен и прекрасный арочный двор. Приложенными усилиями он гордился и сожалел, что теперь не может здесь жить.

– Вы ведь бо́льшую часть года проводите в Айхштетте, не так ли? – уточнил Кристоф Вагнер.

Ужин ему не нравился. Погода ему не нравилась. Да и сам фон Вестерштеттен ему тоже не нравился. Но так быстро отказываться от планов на замок Вагнер не желал.

– Все верно, – сдержанно подтвердил князь-пробст.

– Я слышал о ваших блестящих перспективах.

– Вот как? – удивился тот.

– Разумеется! – горячо заверил его Кристоф. – Говорят, со дня на день вы станете князем-епископом в Айхштетте. Что вам за дело будет тогда до этого городишки?

– Ну пока этого не произошло, я забочусь о вверенном мне Господом и кайзером Эльвангене, – пробсту явно ретивость гостя пришлась не по душе. – Мне больно смотреть на то, какая беда приключилась с нами. Надо думать, все дело в ведьмах.

Агата отложила ложку. Опять во всем виноваты ведьмы, ведьмы, ведьмы… Говорят, что они насылают неурожай и чуму, служат Сатане и хотят истребить весь род человеческий. За это их истязают и калечат, отрубают руки и сжигают на кострах живьем. А тем временем настоящий слуга Сатаны сидит напротив князя-пробста и льет в его уши льстивые речи подобно сирене, что своим голосом искушала Одиссея.

Агате хотелось уйти. Все эти истории о ведьмах она слышала сотни раз. Но, разумеется, это было невозможно.

– Взять хотя бы наше недавнее происшествие, – продолжал фон Вестерштеттен. – Прямо во время пасхальной службы колдунья выплюнула гостию! Хорошо, что священник сразу заметил. Страшно представить, какое проклятие старуха могла наслать на наши несчастные души!

– Ваше преосвященство, а что, если она просто не смогла проглотить гостию из-за старости или болезни?

Вообще-то Агата не собиралась ничего говорить. Слова вырвались из нее прежде, чем она успела как следует подумать. В конце концов, Кристоф же хотел, чтобы она вела светские беседы?

Князь-пробст посмотрел на нее так, словно прямо сейчас с ним заговорил осел. Такой человек, как он, не привык, что женщины находятся рядом, смотрят прямо, не опуская глаз, и говорят человеческим языком, а не бубнят себе под нос и не кричат.

– Если я не ошибаюсь, – учтиво продолжила Агата, – в миссале есть наставления о том, как быть, если Плоть Христова по неосторожности или случайности упала на пол. Зачем же сразу подозревать бедную старуху в намерении осквернить причастие?

Князь-пробст подождал в надежде, что Кристоф поставит на место свою воспитанницу, но тот молчал.

– Боюсь, вы не знаете, о чем говорите, фройляйн, – после длинной паузы ответил фон Вестерштеттен. – Да будет вам известно, что законники никогда не подходят к таким процессам спустя рукава. Исследуются все обстоятельства дела и репутация подозреваемых. А у нас каждая собака знает, что Барбара Рюфин – ведьма. Еще двадцать три года назад – старики помнят – она напустила мор на скотину. Страшное было время! Коровы валялись на пастбищах и гнили, как выброшенная из моря рыба. И все указывало на Рюфин. Если бы мой предшественник тогда принял меры, нас бы не постигли нынешние бедствия.

– Ваше преосвященство, вы верите, со смертью Барбары Рюфин чума уйдет из города? – спросила Агата напрямую.

Князь-пробст переплел пальцы, переводя взгляд с нее на Кристофа и обратно.

– Я верю, что