У последней черты - Дмитрий Ромов

говоря, он действительно кажется постаревшим за сегодняшнюю ночь. Идёт, переваливаясь и преодолевая невидимые барьеры.

Я поднимаюсь ему навстречу и подаю руку. Он отчаянно её трясёт и мотает головой, типа вай-вай-вай. Ой-вей, короче.

— Здравствуй, Егор. Я слышал, твой парень в тяжёлом состоянии, но жив. Надеюсь, он выкарабкается. Организм сильный, молодой, должен поправиться.

Ага, точно. В который раз его корёжит, не считая Афгана?

— Как там Айгюль? — спрашиваю я. — Поспала хоть немного?

— Нет. Совсем не спала.

— Фархад Шарафович… — я замолкаю, ожидая, пока бармен поставит перед ним чашку кофе и уйдёт. — Я с наркотиками принципиально не собираюсь иметь ничего общего.

Вообще-то я же знал, что он в эту сторону смотрит. Блин. Лучше всего было бы просто прекратить с ним все контакты.

Он скорбно кивает.

— Это вообще не моя история, — тихонько продолжаю я. — Знаю, к чему этот бизнес приводит всех, кто в нём участвует, как производитель, посредник, продавец и покупатель. Ни в одной из этих ролей я себя не вижу. Более того, я уверен, что каждый, кто связан хоть какими-то узами с представителями этого бизнеса, рано или поздно оказывается в беде. Я уже дважды по вашей милости…

Я не заканчиваю и поворачиваю голову туда, откуда несутся довольно громкие звуки приближающейся суеты и малоприятного шума.

— На ловца и зверь бежит! — громко и развязно восклицает кто-то.

Да, собственно, не кто-то, а Зура Белый.

— Дай, думаю, зайду, — паясничая, продолжает он, — завершу ночку выигрышем, а тут нате вам, господа хорошие, хозяева жизни. Вот они!

Он подходит к нашему столику и, не дожидаясь приглашения, опускается на стул.

— А вас мне и надо. Ферик, ранняя пташка. Я ещё не ложился, а ты уже встал.

Он громко ржёт. Его свита подхватывает этот весёлый и заразительный смех.

— И Бро ранняя пташка, — зло смеётся Зураб. — Две пташки. Голубки в натуре. Чё вы тут шушукаетесь, а? Гнездо вьёте? Крысы шерстяные. Лавэ моё делите? Залёт, Ферик. В натуре залётище. Надёжный партнёр, да? Можно верить, как самому себе? Ну, ты и учудил, старый. И капусту забрал, и товар не отдал, и пацанов моих всех унасекомил. И чё? Как рамсить теперь будем? Скажи, если есть чё. Пока можешь…

* * *

* Обложку «Крокодила» можно посмотреть в разделе «Доп. материалы»

18. Промахнулся ли Акела

Ферик явно чувствует себя не очень комфортно и, прямо скажем, не в своей тарелке под напором этого довольно наглого наезда. Он бросает взгляд на меня, а потом быстро опускает глаза, но я успеваю заметить вскипевшую ярость, и чёрную бездну, куда, судя по всему, он хотел бы погрузить нашего собеседника со всей его шоблой.

Немощный старик, разбитый горем, которого он изображал несколько минут назад, уступает место кровавому султану. На кол, четвертовать, обезглавить — вот что кричат его глаза. И это самое мягкое из того, что я успеваю прочесть. Но, надо отдать ему должное, он берёт себя в руки и, когда поднимает голову, на губах его играет холодная улыбка, а глаза источают сладкий мёд.

Он делает знак бармену, чтобы тот принёс ему ещё кофе.

— Зураб, — говорит Ферик, — ты человек молодой, горячий, можешь и голову потерять. Когда выпьешь, да? Но, наверное, тебя учили тому, что ты не должен забывать даже когда напьёшься, как свинья, правда? Как нужно со старшими…

— Это всё, что ты пробухтеть можешь? — хохочет в лицо Ферику Зура Белый.

Я скрещиваю руки на груди и откидываюсь на спинку стула. Я тоже очень хочу и посадить на кол, и четвертовать, и обезглавить этого урода, и много что ещё. Удивительно, каким кровожадным я могу быть. Мне, честно говоря, даже хочется разорвать его на части, но меня, в отличие от этого куска навоза, учили уважать старших, поэтому я предоставляю Ферику вести этот диалог, конструктивный, вежливый и даже утончённый, в каком-то смысле.

Бармен приносит большую кружку американо.

— Ну, тогда, — пьяно улыбается Зураб, покачиваясь на стуле, — я тебе мигну. Брат мой откинулся. Пермяк! Приехал сегодня, сечёшь фишку? Догоняешь? Он тебя объявит негодяем. Тебя и огрызка твоего.

Он кивает на меня, имея в виду, что огрызок это я. Он кивает, и я киваю, но не ему, а начальнику смены. Тот всё ловит на лету и идёт за парнями.

— И все, кто твоему Дымку очко лизал, — веселится Зура, вальяжно качаясь, — побегут ему перстни целовать. А тебя из законников знаешь куда пошлют? На*уй.

Это слово он произносит с большим удовольствием и смаком.

— Я тебя чисто предупреждаю, Ферик, — смеётся он. — Ты пацанов моих завалил? Завалил. Придётся ответить. Дешёвка твоя, в натуре подставу замутила? Замутила. Ну а чё ты хочешь? По всем понятиям кранты тебе, старый. И тебе, Бро, в натуре. И Цвету вашему амбец по всем статьям. Его Туман хотел когда ещё раскороновать. Дохрюкались вы, допи***лись. Я чисто по дружбе предупреждаю, чё.

Он довольно и весьма громко смеётся, а я вопросительно смотрю на Ферика. Он ловит мой взгляд, и виновато разводит руки, мол ну как с таким человеком разговаривать вообще. Невменько, одним словом.

Я поднимаю брови и понимающе киваю, а Ферик, этот немощный, разбитый неприятностями и уязвлённый оскорблениями распоясавшегося сосунка старый пень, берёт в руки здоровенную кружку с американо и резко выплёскивает её содержимое в рожу Белому Зурабу. Горячий, бодрящий, освежающий напиток из первоклассной бразильской «Арабики», стопроцентной, между прочим.

Тот отшатывается назад, но где там, от кофе ещё ни один урод, раскачивающийся на стуле, не уворачивался. Естественно, стул, на котором он развалился в позе утвердившегося альфа-самца, валится назад, смещая баланс в пользу попранного достоинства Фархада Матчанова. Буквально стул Немезиды получается.

Дальше всё происходит, как в кино. Парни из охраны быстро фиксируют прихвостней Зураба, а Ферик, как бешеный Спайдермен в один прыжок подлетает к поверженному мерзавцу и ставит колено на его грудь.

Лицо Белого, ставшее ярко красным с небольшим коричневым налётом выглядит плачевно, но он даже заорать не успевает, хотя ему несомненно больно. Просто ему вмиг становится не до ожога, потому что все мысли и силы уходят на то, чтобы удержать и попытаться оттолкнуть от себя правую руку Фархада Шарафовича.

В этой руке Ферик сжимает чайную ложку, которой мгновение назад помешивал кофе в кружке, а теперь пытается выковырять глаз из головы Зураба.

Отверзлись вещие зеницы, как у испуганной орлицы…

Зурабову братию быстро и практически без шума выносят за дверь и там нежно, но чувствительно утрамбовывают. А Зура, оставленный на волю Спайдермена Ферика отчаянно борется с ужасной угрозой.

Я осматриваю зал. Посетителей всего несколько человек и все они под парами. За конфликтом наблюдают, но без особого интереса. Действия