Древние империи Центральной Азии. Скифы и гунны в мировой истории - Уильям М. Макговерн

Большая часть министров высказывались за то, чтобы отказаться от планов наказать Давань за дерзость. Однако император не послушал этого мудрого совета. Он возразил, что, если Китай смирится с поражением от такой мелкой нации, как Давань, он станет посмешищем для всех народов Западного края и, кроме того, Поднебесная никогда не получит «небесных коней».

Таким образом, решено было начать новую кампанию. Все китайские тюрьмы были открыты, а их обитателям пообещали прощение при условии, что они добровольно пойдут на военную службу. В армию набрали еще больше «плохих молодых парней», а также жителей приграничья, многие из которых были покоренными гуннами и составили значительную часть конницы. Более того, на этот раз армии предоставили невероятное количество тягловых животных для транспортировки провианта, чтобы устранить саму мысль о возможности голода.

Однако вместо того, чтобы назначить нового командующего, император вновь назначил вести эту кампанию Ли Гуанли, дабы у того появился шанс искупить свой предшествующий позор. Во главе этой армии авантюристов, преступников и никчемных людей (всего 60 тысяч человек) полководец снова отправился на запад, и в 102 г. до н. э. ему наконец удалось войти в Давань и осадить его столицу Эрши, где нашли убежище царь и большая часть войска.

Через месяц после начала осады знать в городе подняла мятеж[41]. Царь был убит, а его голову послали осаждающему город китайскому военачальнику, сопроводив ее следующим удивительным посланием: «Мы умоляем вас больше не нападать на нас, поскольку мы готовы дать вам „небесных лошадей“, которых вы так жаждете иметь, а также снабдить вашу армию провизией. Если вы, со своей стороны, настаиваете на безусловной сдаче, мы перебьем всех наших „небесных лошадей“, и вы уже никогда не сможете получить их, а мы будем драться до тех пор, пока не подоспеют наши западные союзники кангюи и не освободят нас».

Ли Гуанли почувствовал, что будет лучше согласиться на эти условия. Местные жители были далеко не сломлены. Они сохранили свою армию, свое оружие и свой город. Но в дополнение к провианту для своей армии китайский полководец восстановил свою честь и честь своей страны. Более того, он смог получить большое количество (несколько тысяч) вожделенных лошадей, которых забрал с собой в Китай. Теперь, когда царя, нанесшего оскорбление Поднебесной империи, убили, вместо него был выбран человек, который всегда дружески относился к Китаю и на которого можно было положиться в деле проведения прокитайской политики. Таким образом, в целом эта кампания увенчалась успехом.

С характерной очаровательной наивностью китайские летописи сообщают, что в ходе этой кампании многие командиры активно прибегали к взяточничеству, беззастенчиво набивая себе карманы за счет своих воинов, в результате чего тысячи из них умерли. Император прекрасно знал об этом, но с учетом успешного окончания похода Сын Неба не стал обращать внимания на эти преступления, и все высшие командиры, принимавшие участие в кампании, были награждены высокими должностями и титулами.

Благодаря своей победе над Даванем Китай обнаружил, что завоевал огромный престиж среди всех мелких государств Кашгарии. Правители практически всех этих государств немедленно отправили своих сыновей или младших братьев выразить почтение императорскому трону и остаться при дворе в качестве заложника.

Не удовлетворившись этим, китайцы продолжили укреплять свои позиции путем строительства целой серии военных опорных пунктов вдоль всего пути из Дуньхуана к озеру Лобнор, чтобы иметь возможность без проблем послать на запад еще одну экспедицию в случае, если сочтут это необходимым. Но еще более важно было создание нескольких сотен военных колоний в самом сердце Северной Кашгарии, между мелкими царствами Карашар и Куча. Каждая из этих колоний находилась под началом военного коменданта, в задачу которого входило не только непосредственное руководство подчиненным ему районом, но и обязанность быть «глазами и ушами» китайского правительства в отношении всего, что происходит в Кашгарии. Кроме того, в его обязанности входило защищать и присматривать за нуждами многочисленных специальных посланников, которых Китай продолжал направлять в разные страны Западного края.

В 100 г. до н. э. китайский император У-ди был на вершине своего могущества. Абсолютный властитель над своими подданными в Китае, он покорил и аннексировал или внушил страх своим соседям на юге (Маньюэ, Миньюэ и др.), на северо-востоке (Чаосянь) и на северо-западе (в Кашгарии). Все, что ему оставалось сделать, – это нанести решающий удар своим старым врагам – гуннам. Двадцать лет назад они потерпели поражение, но тем не менее их уничтожение не представлялось возможным.

Правда, в какой-то момент стало казаться, что удастся обойтись без большой военной кампании, и гунны добровольно признают китайский сюзеренитет. Они, бесспорно, были по-прежнему далеки от полного разгрома и еще недавно одержали несколько важных побед над китайцами, но успехи Китая в Даване глубоко потрясли гуннов, заставив их добровольно делать шаги к миру с Поднебесной империей.

Кроме того, империя гуннов продолжала переживать внутренний упадок. Шаньюи сменяли друг друга на гуннском троне один за другим, но ни один из них не царствовал долго и не был по-настоящему волевой сильной личностью. В действительности в этот период подлинная власть на протяжении многих лет находилась в руках не этих номинальных правителей, а талантливого простолюдина по имени Вэй-лу. По происхождению Вэй-лу был гунном, однако воспитывался в Китае и очень хорошо знал достоинства и недостатки китайской культуры. Впервые он появился при гуннском дворе с дипломатической миссией, прибывшей из Китая. Однако вскоре после своего приезда в гуннские владения Вэй-лу отказался от верности китайцам, поступил на службу к шаньюю и быстро поднялся на высокий пост, став личным советником и неформальным первым министром не только этого правителя, но и нескольких его преемников.

Нет сомнения, что именно по его совету царствовавший в то время (101 г. до н. э.) правитель гуннов отправил специальное посольство ко двору китайского императора для ведения переговоров и заключения нового договора о мире и дружбе. Шаньюй дошел до того, что послал смиреннейшее послание, в котором называл себя ребенком, не смеющим претендовать на равенство со своим «тестем» – китайским Сыном Неба. Все это было очень приятно, и на следующий год (100 г. до н. э.) император отправил одного из своих придворных, полководца Су У, в сопровождении щедрых подарков для шаньюя, чтобы тот продолжил дипломатические переговоры о заключении вечного мира.

Несмотря на то что Су У был способным и абсолютно честным человеком, он не был хорошим дипломатом и не сумел убедить шаньюя стать вассалом Поднебесной империи в прямом смысле этого слова. Расстроенный своей неудачей, Су У уже собирался вернуться в Китай, когда произошло событие, которое полностью изменило отношения между гуннами и китайцами и привело к очередному длительному периоду военных столкновений.