Древние империи Центральной Азии. Скифы и гунны в мировой истории - Уильям М. Макговерн

Несколько более мелких чиновников из посольства Су У, рассерженные провалом их миссии по достижению какой-то определенности, решили предпринять отчаянные шаги и вступили в сговор с рядом недовольных гуннских придворных с целью убить могущественного дворцового фаворита Вэй-лу и похитить влиятельную вдовствующую гуннскую императрицу. Заговорщики считали, что если их план удастся, гуннскому двору будет нанесен сокрушительный удар и он добровольно согласится признать власть Китая. Сохранение жизни номинального правителя они, по-видимому, не считали обязательным. Этическая сторона дипломатической миссии, так дерзко замышлявшей государственный переворот, похоже, не волновала этих достойных древних мужей.

К несчастью для заговорщиков, когда они уже собирались перейти к активным действиям, их схватили. Естественно, что разоблачение этого заговора вызвало большую шумиху. Непосредственные авторы заговора были немедленно преданы смерти. Но что гораздо хуже, никто не сомневался, что все посольство, включая самого Су У, принимало участие в подготовке переворота, и, хотя они заявили о своей невиновности, к ним отнеслись с большим подозрением. Сначала шаньюй хотел отрубить им головы, но в конце концов согласился сохранить жизнь, если они откажутся от своей приверженности Китаю и станут лояльными подданными гуннов.

Некоторые из высших членов посольства согласились на это предложение и должным образом «натурализовались». Но сам Су У, который считал, что в значительной степени «потерял лицо», решил, что смерть лучше позорной сдачи, и, взяв свой кинжал, попытался покончить с собой. Завершить попытку ему не дали, и, хотя Су У долго болел, в конце концов он поправился.

Как только он выздоровел, шаньюй и всемогущий Вэйлу снова попытались переманить Су У на сторону гуннов. Сначала они попробовали применить силу. Вэй-лу с обнаженным мечом в руке стал приближаться к посланнику, угрожая убить его, если тот не отречется от верности Китаю. Но Су У не пошелохнулся. Восхищенные этой демонстрацией мужества и преданности, гуннские лидеры стали предлагать Су У высокий пост, титулы и богатства, если он станет подданным гуннов, но посланник остался безучастен ко всем соблазнам.

Тогда, разъяренные его дерзостью, гунны бросили Су У в глубокую яму и долго держали там без еды и питья. Но, пока он там лежал, выпал снег, и Су У пил талую воду. Вместо еды он жевал волосы своего мехового плаща. Когда через много дней гунны обнаружили, что верный посланник еще жив, они решили, что он, должно быть, находится под особым покровительством небес и сохранили ему жизнь, но отправили в далекий необитаемый регион вблизи «северного моря» (озера Байкал). Желая поиздеваться над ним, они заставили его пасти стадо козлов, уверяя, что освободят, когда козлы дадут молоко. Девятнадцать лет Су У провел простым пастухом на далеком севере, но никогда ни на минуту не отрекался от верности своему хозяину, Сыну Неба, и не расставался с жезлом, данным ему императором, как символ власти. Су У использовал его, как пастуший посох, пока он совсем не сносился.

Китайская история хранит так много рассказов о посланниках и военачальниках, которые совершили предательство, что Су У послужил блестящим образцом непоколебимой преданности для многих поэтов и художников. Две тысячи лет спустя имя Су У по-прежнему является нарицательным у него на родине.

В результате провала миссии Су У китайская и гуннская империи вместо того, чтобы стать ближе, как было задумано, в одно мгновение разорвали все свои дружеские взаимоотношения. Фактически это стало началом нового периода военных конфликтов, и военные действия прекратились только через четырнадцать лет после того, как император У-ди лег в могилу.

Для китайцев результатом всех этих новых кампаний стало сплошное разочарование. Учитывая свои предшествующие победы над гуннами, император У-ди, без сомнения, надеялся, что, прилагая все возможные усилия и используя своих лучших полководцев, ему удастся нанести гуннам сокрушительное поражение и их империя развалится. Дальнейшие события показали, что этой надежде не суждено было сбыться.

Бесспорно, сражения по большей части проходили к северу от Великой Китайской стены и, следовательно, более или менее на территории гуннов. Кроме того, несколько раз китайские войска проникали на сотни миль вглубь гуннских владений, где убивали и брали в плен тысячи гуннов. Но эти экспедиции не давали устойчивых результатов, а достигнутые победы с лихвой уравновешивались поражениями, поскольку несколько раз китайские армии были окружены и уничтожены гуннами. В течение этого периода Китай потерял двух из своих самых блестящих военачальников. Эти полководцы были не просто разбиты и взяты в плен, но присягнули шаньюю и получили при дворе гуннов высокие посты. Одним из этих генералов был Ли Лин, другим – Ли Гуанли. Об этих двоих нужно сказать несколько слов.

Ли Лин был внуком человека, который в свое время прославился как блестящий полководец, поэтому своим первым назначением этот молодой человек был обязан своему происхождению из известной военной фамилии. Как говорят, он великолепно владел луком и был превосходным наездником. Но что еще важнее, он вскоре доказал, что является прирожденным лидером.

В течение нескольких лет он служил на северной границе и там вступил в близкие сношения с гуннами. В 99 г. до н. э., когда покоритель Даваня, великий полководец Ли Гуанли, готовился возглавить поход на гуннов, Ли Лину приказали присоединиться к штабу этого военачальника и исполнять при нем обязанности ответственного за транспорт. Однако Ли Лину хотелось оставаться независимым военачальником, и он отправил императору прошение, в котором писал: «Все люди, находящиеся под моим командованием, выходцы с юга Китая и, хотя все они доблестные воины, одинаково хорошо владеют мечом и луком со стрелами и достаточно сильны, чтобы сразиться с тиграми, будет не очень хорошо смешивать их с другими войсками. Поэтому я нижайше прошу разрешить мне возглавить независимую экспедицию на территорию гуннов, которая отвлечет их внимание и не позволит бросить все силы на армию генерала Ли Гуанли».

На это император ответил, что, если Ли Лин хочет идти на гуннские земли независимо, ему понадобится конница, а основная ее часть уже передана под начало главнокомандующего, и ему нечего дать Ли Лину. Услышав это, Ли Лин немедленно ответил: «Мне не нужна конница. Под моим командованием уже есть пять тысяч пехотинцев, и я прошу лишь разрешения начать предложенную кампанию».

Однако, к сожалению, Ли Лину не дали шанса тщательно подготовиться к своей новой экспедиции. Он или один из его подчиненных написал императору, что осенью кони гуннов в отличной форме и хорошо откормлены, поэтому было бы нежелательно нападать на «северных варваров» в это время года. Лучшим временем, чтобы выступить, будет ранняя весна следующего года, когда лошади еще не оправились после тяжелой зимы. Получив это послание, император разгневался, вообразив, что Ли Лин струсил и пытается просто отсрочить исполнение долга. Поэтому он приказал Ли Лину и его войску начать наступление немедленно.