Древние империи Центральной Азии. Скифы и гунны в мировой истории - Уильям М. Макговерн

Услышав от дорогого им мертвеца такие слова, легковерные гунны немедленно схватили Ли Гуанли и принесли в жертву разгневанному духу. Когда командующий-перебежчик лежал, умирая, он громко произнес проклятие, сказав: «Моя смерть непременно станет причиной падения гуннов».

И не успели предать смерти Ли Гуанли, как начался сильный дождь, продлившийся несколько месяцев, за которым последовал снегопад, что привело к большому падежу среди гуннских стад, да и сами гунны стали много болеть. Напуганный этими событиями шаньюй приказал возвести специальное святилище в честь духа Ли Гуанли, чтобы как-то успокоить его, но власть и престиж гуннов продолжали таять. Мы, скептически настроенные современные люди, можем посмеяться над рассказами о силе проклятия Ли Гуанли и с легкостью привести другие причины постепенного упадка могущества гуннов, продолжившегося в последующие десятилетия. Прежде всего свои отметины оставили пятьдесят лет постоянной войны с Китаем. Несмотря на то что в последние годы гуннам удавалось отражать нападения всех китайских армий, отправленных против них, это делалось ценой множества убитых и раненых, и популяция гуннов, которая никогда не была особенно многочисленной, не могла себе позволить такую потерю мужской живой силы. Кроме того, табуны лошадей и стада домашнего скота – основа экономической жизни гуннов – очень страдали от поспешных перемещений туда-сюда. Как следствие, все население, вместо того чтобы желать продолжения войны с Поднебесной империей, думало только о том, как бы получить передышку, чтобы восстановить свои потери.

Но что еще хуже, как раз в этот период среди гуннов снова начались внутренние разногласия и волнения, которые временами доходили почти до гражданской войны.

Талантливый царедворец Вэй-лу умер вскоре после того, как ему удалось убрать с дороги своего соперника Ли Гуанли, и с его смертью все государственные дела снова легли на плечи шаньюя и представителей местной наследственной знати, ни один из которых не продемонстрировал большой инициативности или организационных способностей. К этому добавилась ожесточенная борьба за престолонаследие (в 86 г. до н. э., всего через год после смерти У-ди), и в результате несколько влиятельных представителей знати отказались быть придворными или советниками нового шаньюя.

С учетом этих факторов неудивительно обнаружить, что на протяжении этого периода гунны не вели никакой последовательной политики в отношении Китая, ни дружественной, ни агрессивной. Они постоянно колебались между попытками установить взаимопонимание с Поднебесной империей и продолжением набегов на ее северные границы. Так, например, в 81 г. до н. э. гуннский двор добровольно отправил назад в Китай знаменитого посланника Су У, которого держали у себя пленником больше девятнадцати лет. В то же самое время несколько других пленников-китайцев были освобождены и препровождены на границу.

Эти действия не привели к какому-либо заметному изменению политики Китая, и в том же году гунны снова отправили несколько своих отрядов с целью грабежа северных провинций Поднебесной. В данном случае их с легкостью удалось отбить, и многие сотни гуннов погибли, а один из влиятельных племенных вождей был схвачен. Теперь казалось, что отношения гуннов и китайцев зашли в тупик. Китайцы были не в состоянии захватить или уничтожить империю гуннов, в то время как гунны не могли захватить Китай или нанести ему серьезный урон.

Примерно в это же время мы замечаем, что у гуннов появляется тенденция понемногу двигаться на запад – предвестник их более позднего переселения на равнины Туркестана, а затем и их появления на границах Восточной Европы. Причину этого медленного движения на запад отыскать нетрудно. К северу от гуннов были густые сибирские леса, совсем не подходящие для их образа жизни. На юге был Китай, и гунны на собственном горьком опыте убедились, что у них нет никакой надежды на экспансию в этом направлении, пока Китай сохраняет свою политическую и военную организацию. Таким образом, любая попытка экспансии с целью восстановления империи гуннов такой, какой она была в прошедшем веке, могла быть направлена либо на восток (в Маньчжурию), либо на запад (в Кашгарию и Туркестан). Гунны решили сконцентрировать свое внимание на западном направлении.

Их решение двинуться на запад, а не на восток можно отчасти приписать постепенному усилению потомков дунху, ухуаней и сяньби, когда-то так бесповоротно разбитых гуннами. Когда империя гуннов ослабела под ударами китайских армий, ухуани и сяньби не только выскользнули из-под гнета гуннов и восстановили свою независимость, но начали вытеснять их из восточной части их владений. В 78 г. до н. э. до Китая дошли вести о том, что ухуани совершили набег на территорию гуннов, где осквернили гробницы нескольких более ранних гуннских шаньюев. Гуннов так возмутили эти действия, что они немедленно собрали большую армию и нанесли ухуаням ощутимый удар за их дерзость. Но хотя на время это помогло держать ухуаней в узде, гунны, видимо, понимали, что рано или поздно ухуани и сяньби восстановят силы, поэтому будет разумней сосредоточить внимание на западном направлении.

Одним из самых важных результатов движения гуннов на запад стало возобновление военных действий между гуннами и усунями. Гунны захватили некоторые части территории усуней в Джунгарии. Немного позднее гуннский шаньюй отправил к усуням посланника, требуя, чтобы они выдали китайскую принцессу, которая была замужем за их правителем, в знак того, что добровольно разрывают свой союз с китайцами и восстанавливают свой прежний статус вассалов гуннской империи.

Тогда китайская принцесса, несомненно, по наущению своего мужа, правителя усуней, отправила императору Китая жалостное послание с просьбой оказать военную помощь. В это время в Китае правил император Чжао-ди, внук и преемник великого У-ди. Чжао-ди был еще юнцом, к тому же юнцом с невысоким уровнем инициативности и агрессивности. Вместо того чтобы самостоятельно предпринять решительные действия, он вынес вопрос на рассмотрение своего совета. Пока совет обсуждал проблему, юный император умер (74 г. до н. э.).

Его смерть стала причиной больших внутренних неурядиц в Поднебесной империи, поэтому для помощи усуням так ничего и не было сделано. Но не успел его преемник[43], император Сюань-ди (77–49 гг. до н. э.), взойти на трон, как китайская принцесса, которая по-прежнему отказывалась сдаться гуннам, снова написала китайскому двору, умоляя о помощи и утверждая, что гунны имеют очевидное намерение разорвать все связи между усунями и Китаем. На этот раз ее призыв не пропал даром. Китайский двор принял решение сделать призыв Джунгарии о помощи основанием для очередной крупномасштабной попытки сокрушить гуннов раз и навсегда. Эта кампания, состоявшаяся в 72 г. до н. э., стала первой большой наступательной операцией, предпринятой китайцами против гуннов со времен трагически закончившейся (за восемнадцать лет до этого, в 90 г. до н. э.) авантюры Ли Гуанли.

На этот раз Китай собрал не менее пяти отдельных армий, каждой из которых командовал видный и предположительно способный военачальник. Каждая из этих армий должна была одновременно с другими напасть на гуннов в разных местах их владений, чтобы они не смогли сосредоточить силы в одном месте. В общей сложности китайские армии насчитывали больше 150 тысяч человек. Кроме того, чрезвычайно ловкий китайский командир по имени Чан Хуэй, который долгое время провел в плену у гуннов и потому хорошо знал пути, которыми могли двигаться кочевники, был послан к усуням в качестве связного, а также чтобы организовать местные войска и начать атаку на гуннские владения с фланга.