Причуды богов - Елена Арсеньева

Лебедь, видимо, потревоженный суматохою,рассеявшей вековую тишину, резко всплеснул крылом, и брызги воды обильноокропили лодочку и ее самоцветный груз. Послышалось громкое шипенье… и каменьяодин за другим начали меркнуть, тускнеть, гаснуть, обращаясь горкою черныхугольков. И только тут до Юлии дошло, что сокровища с самого начала и были нечем иным, как грудой горящих угольев, ибо они наконец прожгли то плавучеесооружение, в которое были помещены чьей-то насмешливой рукою, и ухнули в воду,оставив только призрачное облако пара.

Испуганный лебедь стрелою понесся к берегу,выскочил на камни и, подняв крылья, стряхнул с себя тучу брызг, окатив имиоторопевших пана Жалекачского и его сподвижников.

Шляхта дружно отшатнулась, кроме самого пана,который и без того был мокрый, а потому лебедь, успокоенный его неподвижностью,к нему и двинулся, косолапо переваливаясь.

Рука Жалекачского медленно поднималась длякрестного знамения – да так и застыла, а с губ его сорвался крик:

– Да ведь это гусь!

И тогда белый гусь вытянул шею, растопырилкрылья и закричал:

– Га-га-га! – словно во всю глоткухохотал над теми, кто принял его за золотого лебедя Завиши Черного.

Что было дальше, Юлия не видела: чья-то рукасхватила ее за руку, с силою дернула; чей-то шепот раздался у самого уха:

– Не стой! Бежим скорее!

Но столько потрясений пережила Юлия засегодняшний день, что всего только и смогла, что вяло улыбнуться и промямлить:

– Ванда? Как ты здесь?..

Договорить ей не удалось: Ванда с силойпотащила ее за собой – и через мгновение блеклый зимний свет ударил по глазамЮлии, на миг ослепив ее, а влажный, прохладный запах свежего снега опьянилкрепче самого крепкого из вин пана Жалекачского.

– А красиво было, ну скажи, что нет? –никак не могла успокоиться Ванда. – Лихо я все придумала?

– Ой, лихо, лихо! – все еще с трудомсоображая от восторга и внезапности, отвечала Юлия. – С ума сойти!Особенно этот золотой свет, когда лебедь, то есть гусь, плыл по озеру…

– Как говаривал незабвенный Аскеназа,освещение – первая забота на сцене! – захохотала донельзя довольная собоюВанда так, что ее конь встревоженно запрядал ушами, и Юлия тоже залиласьсмехом.

Теперь они могли себе это позволить: погони небыло!

Кинувшись друг к другу, как люди, которые и ненадеялись, что останутся в живых и опять увидятся, девушки тут же вскочили наконей (Юлия успела только ахнуть, увидав рядом с конем Ванды еще одного, длянее) и погнали во всю прыть, не разбирая дороги, причем Юлия все времяоглядывалась, смертельно боясь услышать истошные крики и топот близкой погони,или порывалась докричаться до Ванды со словами благодарности, но та,пригнувшись к гриве, вновь и вновь погоняла коня, словно ничего не слышала. Даи то! Сейчас главное было очутиться как можно дальше от драконова логова.

Они скакали весь день, пока кони не начализаплетаться ногами, а тело Юлии не заболело, будто избитое, и лишь тогда Ванданаконец сжалилась и позволила свернуть к корчме, притулившейся на перекрестке.

Корчмарь, к их несказанному веселью, оказалсяпоразительно похож на старого знакомца Шимона Аскеназу, только изряднопостаревшего, отощавшего и немытого, а потому это имя теперь не сходило с ихсмеющихся уст, и огорчало веселье Юлии только одно: Ванда так и не позволила ейвысказать все, что накопилось на сердце, а на восторженно-недоуменный вопрос:«Почему ты ждала меня? Почему помогала мне?» – ответила хмуро: «Я тебе должна!»– и больше об этом не заговаривала, зато вдоволь потешила Юлию, пересказываяисторию своего краткого, но пламенного знакомства с «парижским бедуином»(кстати сказать, это на его коне теперь скакала Юлия). Встретились они неподалекуот замка дракона, где блуждала охваченная беспокойством Ванда, не представляя,как вызволить подругу, попавшую в беду. От какого-то холопа ей удалось узнать,что ни одному «гостю» замка не удается уйти оттуда по своей воле, а сонмищеприхлебателей и приживалов глаз не спускает с каждой новой игрушки пана, такчто для спасения Юлии необходимо было измыслить нечто невероятное, ошеломляющее– что Ванда и сделала. Одурачить Ржевусского ей труда не составило: после того,как Ванда разделила его пыл прямо на спине лошади, экзотический путешественникпришел в такой восторг, что поклялся выполнить любую ее просьбу.

– Да уж, выполнил! – пробормотала Юлия,вспоминая, как «доходчиво» объяснялся с ней Ржевусский, какую тьму нелепицнагородил вокруг простой просьбы: чтобы Юлия отыскала вход в подземелье.Мизансцена с гусем была приготовлена Вандой на случай погони за подругою и,оказавшись весьма кстати, была проведена со всем блеском. Надо полагать, когдаЖалекачский очухался от разочарования и сообразил, что его обманули – раз, адобыча ускользнула – два, бросаться в погоню было уже безнадежно поздно… Да икуда? На все четыре стороны?

Юлия немного беспокоилась за Ржевусского, накоего неминуемо должен был обрушиться новый взрыв злобы пана дракона, но Вандатак холодно пожала плечами: «Не волнуйся! Он найдет защиту под ближайшейюбкой!» – что Юлия вновь ударилась в хохот: ее подруга отменно понимала мужскуюприроду! Но Ржевусский-то! Хорош знаток женщин Аравии, Румилии… чего там еще?!Это же надо было додуматься, чтобы веселую, отважную, умную, верную и красивуюВанду назвать сангхани, да еще ведьмой! Разумеется, таких гадостей Юлия подругене открыла, только пробормотала: «Ну и дурак же ты, братец!» – и в который разпринялась пересказывать свои приключения в замке дракона, причем если вначаледовольно было, что ушла оттуда жива, то по истечении трех-четырех суток путиуже недоставало слов для описания всего забавного, что пришлось ей испытать. Ичем дальше оставался замок, тем дальше уходили страх и тревога, так что постороннийслушатель мог бы озадачиться: зачем было бежать из столь веселого местечка?Самым грандиозным, разумеется, казались ей уроки «Книги о прелести женщин», иЮлия была немало изумлена, когда Ванда, услышав о них, не расхохоталась, анахмурилась:

– Вот не знала, что этот маньяк опять принялсяза старое!

– За старое? Ты знала об этом раньше?

Ванда помолчала, словно ругала себя заоброненное слово, а потом неохотно добавила:

– В прошлом году в Цветочном театре панаАскеназы этот безумец почти до смерти замучил одну девушку. Она была еще совсеммолоденькая, неопытная, не знала, как противостоять мужчинам. Ржевусский тогдаимел обыкновение привязывать женщин к постели и вволю забавляться, читая своюкнигу.

Юлию холодный пот прошиб. Утонченноенаслаждение может сделаться истинной пыткою, это она уже знала. Выходит, ей ещеповезло. Она еще не испытала всех фантазий «парижского бедуина»!