Бездна смотрит на тебя - Надежда Лиманская

«Готов ли ты пойти на это?» — кто-то повторил. Почти насмешливо. «Это» случилось. Не верилось. Отрицательно покачала головой.

— Это убийство! — опомнилась, услышав собственный голос.

Мужчины недоумённо взглянули на неё. Лицо Саломеи побелело. Игорь неуверенно произнёс:

— Бывает! Не следует так волноваться!

— Воды? — предложил генерал и тут же протянул стакан.

Она неловко отстранила, стакан чуть не вылетел из рук хозяина кабинета.

— Успокойтесь, Саломея! Присядьте же, наконец! — Громко приказал. Словно под гипнозом, подчинилась. Ей казалось, — короткий миг пребывала в плену удивительного для неё, полусознании. Одна её часть отлично слышала, понимала, другая — отсутствовала.

— Простите! — услышала голос генерала. — Не обижайтесь! — Мягко предложил, — может, всё же, воды?

Шум в голове умолк. Предметы, наконец, приобрели очертания. Игорь Вольнов махал над её головой газетой. Крошеминников, гладя по плечу одной рукой, успокаивал, как ребёнка, другой, держа носовой платок, очень осторожно промокал щёки. Поднесла руку к лицу, удивилась: «Слёзы? Надо же! Вот ещё!»…

Затем вдруг вспомнила: сегодня утром была слишком занята своими мыслями, чтобы вникнуть в смысл чужого, подозрительного разговора. Стала винить себя: «Но позже! Как я могла? Всё же, «звоночек» раздался и забил тревогу!». Она всегда верила этим сигналам! Что же случилось на этот раз? Почему отмахнулась? Отмахнулась? Ну, кто? Кто бы ей поверил?

Саломея немного подумав, успокоилась. Что, вообще, она могла сделать? Была ли она в силах что-то предпринять? Единственное, что оставалось ей тогда — вернуться в подъезд, тряхнуть молодых бизнесменов за воротнички трендовых сорочек и заорать в лицо:

— А, ну, подлецы, колитесь! Кого вы вздумали убить в моём доме?!

Подняла глаза, вопросительно взглянула на генерала, — нет, и он бы не поверил! Затем взяла стакан:

— Спасибо вам! Извините! — Сделала несколько глотков. Задумчиво посмотрела в широкое окно кабинета, затем обратилась к Пашкову, очень тихо проговорив:

— Аркадий Петрович, я должна вам кое-что сообщить! Перед самым приездом к вам, сюда, — Саломея выдохнула, — трудно в это поверить, но я, — взглянула на генерала, — я стала свидетелем одного случайного разговора…

Россия. Санкт-Петербург. Наши дни.

Шасси самолёта уверенно коснулись посадочной полосы.

— Обожаю Питер! Дух его обожаю! — воскликнул как мальчишка Валерий, вытянув шею, заглядывая в иллюминатор, смотрел вниз, будто искал что-то. А у Валерии внезапно беспокойно забилось сердце. Ведь это она столько времени уговаривала своего Валери показать ей эту самую загадочную страну, откуда родом прабабушка, бабушка, и этот, лучший по её словам, на земле город. Ленинград. Теперь его называют иначе. Первоначально, правильно, по имени, задуманным ещё русским царём — Петром Великим. Петербург! Санкт-Петербург!

Конечно, можно было ей и турпутёвку взять. Отстоять, прослушав, в границах вежливого интереса, скучный монолог экскурсовода у какой-нибудь исторической достопримечательности. Или взять личную, обзорную экскурсию и получить, опять же возможность увидеть некий обязательный набор основных достопримечательностей. Всё опять же, зависело от гида, его квалификации, а тут…

— Слушай, Валери! Почему ты говоришь «Питер»? А не, как там у вас, по — старинке, Ленинград? Или. Санкт — Петербург?

Во время перелёта женщина безмятежно спала. Он изо всех сил старался не потревожить, не нарушить её сон. Розовые щёки, синие глаза окончательно не сбросившие сон наивные в эту секунду, а также жёсткий ёжик волос, смешно торчащий во все стороны, и это, почти картавое «по-старинке». Сердце Валерия зашлось нежностью. Она напомнила ему малыша. Маленькую своенравную девочку, которая нуждается в заботе и защите. Его защите.

— Лерка! — Потянулся обнять, — стриж мой, милый! — Смешно подмигнул, чмокнул в щёку. — Почему «Питер»? Вот приедем — узнаешь! Покажу тебе, Лерка, свой, вернее сказать, мой Питер!

— «Свой», «мой»! — Повторила. Затем задумчиво, ещё раз. Будто заново привыкая к новому смыслу совсем обычного слова. Непредсказуемая как всегда, Лера, неожиданно гибко развернулась и порывисто прижалась своим изящным, почти невесомым телом к Валерию.

Затем, устроившись в гостинице, и, немного передохнув, Валерий, не долго думая, сразу заявил:

— Покажу тебе, детка, для начала, Питер с реки. Неплохо разбираясь в истории, тебе, Лерка, наверняка известно, что Питер называют во всём мире «Северной Венецией»? Или нет?

— Нет! — потянулась к нему лицом.

— Понятно! — проговорил насмешливо Валерий, — скрываем дремучее невежество под занавесом легкомыслия!

— Ну-ну! — игриво погрозила пальчиком. Немного подурачившись, вскоре они оказались на набережной.

— На каком кораблике поплывём?

— Поплывём на катере! Небольшом!

— На катере? Это почему же? — разочарованно.

— Потому, — напоминаю, — хочу показать тебе свой Питер! Выйдет, правда, дороже, зато останавливаться будем там, где пожелаем! К тому же, у маленького катера есть уникальная возможность проплыть под мостом! Понял? Стриж? — прижал женщину к себе.

— Сколько вас? — вежливо поздоровался, затем поинтересовался мужчина лет пятидесяти в тельняшке и белой морской фуражке.

— Двое! — Валерий протянул деньги. Не глядя, «капитан» почти небрежно сунул в карман брюк, затем, улыбаясь: — Двое, так двое! Располагайтесь! — кивнул на сиденья.

— А можно, я буду стоять? — спросила она. Мужчина согласно кивнул.

Свежий речной ветер, умиротворяющий плеск воды за бортом, — глаза Валерии заблестели:

— Боже мой! Сколько же здесь мостов?

— Пятьсот десять! — гордо сообщил «капитан» судна. — По своему количеству мостов Питер опережает Амстердам, уступая лишь Венеции!

— Смотри, Валери! Птичка!

— Это Чижик-Пыжик! — пояснил Валерий. Крохотная бронзовая птичка примостилась у кромки. Самый маленький и любимый памятник для горожан.

Они остановились. — Достань монетку, — попросил Валерий. Лера порылась в кармане. — Загадала желание? А теперь туда! — кивнул головой на миниатюрный постамент.

Бронзовые лапки птички удержали брошенную монетку. Он чмокнул Леру в висок.

— Умница! Вот теперь желание обязательно сбудется!

Женщина чувствовала себя первооткрывателем, Валерий продолжал знакомить её не только с достопримечательностями города, но и с малоизвестными уголками, о существовании которых не подозревали и некоторые гиды. Сквозь жемчужную дымку мимо проплывали дворцы и соборы, исторические кварталы. Мосты сверкали, перенося её в сказку.

— Много лет, — начал рассказывать Валерий, — Санкт — Петербург был задуман как город — на — воде. Кстати, строительство мостов, Пётр вообще не поощрял. Мореплаватель, он предписывал «не совсем бедному постояльцу» иметь перевозное судно и, буквальным образом, сменить поездки на лошадях и колясках перемещениям на воде.