Шпион из Калькутты. Амалия и генералиссимус - Мастер Чэнь

А если он вовсе не прячется, а придумал примерно то же, что и убийца Гу — сделал так, чтобы его видели полгорода каждый день?

Спрятаться у всех на виду? И еще, возможно, зарабатывать этим? Улица за улицей я начала представлять себе город. Мимо кого, мимо какого человека я проезжаю по улицам каждый день — въезжая на мост через Кланг и Гомбок, минуя Святую Мэри и пустое пространство паданга? Проезжая магазины и храмы китайских богов?

С богами тут может происходить все что угодно. Бог-покровитель пионеров и поселенцев носит два имени, точнее — одно и то же имя, на мандарине и на кантонском. Цзе Я — Сен Та. Этому богу первый из поселенцев, бандит Яп А Лой, построил храм еще в 1864 году, и храм стоит до сих пор. Более того, храм был построен тогда еще живому человеку — господин Цзе был родственником какого-то видного мандарина в Китае, а здесь, в Малайе, приходился родственником «капитану Чайна» — то есть такому же главе китайской общины, как и Яп А Лой — в Сунгей Уджонге. Живой бог по имени Цзе давал предсказания во время гражданской войны за оловянные шахты, советовал, как готовить битвы, лечил больных — и брал всего 50 центов. Делал он все это, входя в транс и издавая звуки, подобные крикам птиц. А послуш ники храма толковали эти вопли, после чего выдавали рецепты для больных и предписания для воюющих.

Поэт Дай Фэй — новый бог какого-то храма, по вечерам сочиняющий стихи? О, нет, это уж чересчур.

В том числе и потому, что история не повторяется. Ведь наверняка по всем Стрейтс-Сеттлментс, а также Федерированным и Нефедерированным Малайским Штатам (все вместе — Британская Малайя, под одним губернатором) полицейские по секрету рассказывают друг другу эту легенду — как один британский шпион десять дней укрывал ся в…

Я вздохнула, потом взяла себя в руки.

Эту историю, вполне возможно, Эмерсон вот сейчас излагает двум своим несекретным коллегам, если они еще способны слушать. И понятия не имеет, что история подлинная, зовут последнего уцелевшего шпиона из Калькутты… его зовут Элистер Макларен, это тот, кому я подарила новую жизнь. И уж тем более не представляет, что к истории этой имеет отношение не очень трезвая евразийка, не выдержавшая их мужской компании.

В общем, теперь новые живые боги и пророки уже не пройдут мимо внимания полиции.

Что же может мне рассказать завтра Тони? Если не нынешнее местонахождение поэта, то — возможно — его историю. Что он все-таки сделал? Наступил на ногу китайским коммунистам — уже понятно. Но тогда они — те, кто уцелел — и должны за ним гнаться (а может быть, и гонятся). А вместо этого сюда совершенно официально приезжает посланец Чан Кайши из Нанкина, я сама видела этого жуткого длинного китайца. И открыто требует — и получает — содействие британских коллег. То есть гонятся за поэтом свои, для которых он должен быть знаменитостью (внутри секретного мира, конечно), настоящим героем.

Вот это загадка.

Тони, Тони — что это за странная история стихов поэта к «императрице Китая», страны, которая уже девятнадцать лет как республика? Может быть, разгадка здесь?

Но есть загадки посерьезнее. Да, история с поимкой убийцы Гу — грандиозная. Но это — для Китая. Какое же дело до этих китайских потрясений таким людям, как Эшенден и новый губернатор всех СС, ФМС и НМС, вместе взятых? Почему они считают это дело настолько важным, что не доверяют его даже спецподразделению полиции?

И вот эту загадку мне просто придется разрешить, потому что она меня касается более чем непосредственно.

Тут я походила по гостиной притихшего дома (сверчки звенят за окном, Мануэл шуршит журналами в своей комнате), и сформулировала второе правило Амалии. Первое, помнится, заключалось в том, что если хочешь кем-то быть (расследователем загадочной истории, например), то надо быть кем-то другим, человеком, которому легко задавать всем вопросы. А вот второе правило, видимо, должно звучать так: если хочешь что-то загадочное расследовать, то тебе придется разобраться во всей истории целиком, а не только в той ее части, которая якобы касается тебя непосредственно. Потому что если не видишь всю картину происходящего полностью, то проблемы становятся неприят ностями, а последние — чем-то похуже. Зрячий человек — это тот, что видит весь мир, до самых звезд над головой.

Потому что представим себе, что вот сейчас я знаю, знаю, знаю, где скрывается поэт Дай Фэй. И что же — я могу спокойно начать планировать его освобождение из добровольного заточения?

Но тогда меня попросту уничтожат.

Потому что кроме дела исчезнувшего агента Чан Кайши еще есть дело коммунистического агента — убийцы вот здесь, в этом городе.

Да, да, именно так.

Это совсем иное дело, с которым связана вторая — и очень большая — группа вопросов.

Начнем с самых простых.

Вопрос: зачем приехал в Куала-Лумпур Дай Фэй — если говорить об официальной цели его появления? Кажется, тут картина ясная, и можно верить словам Таунсенда, сказанным Тони: приехал по «пустяковому делу». То есть пустяковому для агента такого класса. И что это за дело?

Слово «Франция» возникало в этой истории уже не раз. Французские булочки, которые пек в Сайгоне господин Нгуен. Франция, где этот действительно уникальный аннамит, как вскользь сказал Тони, долго жил, создавал коммунистические организации — и уже только потом оказался в Москве, Кантоне и так далее.

А вот теперь вспомним блестящий французский язык поэта Дай Фэя, который изучал литературу _ где? в Париже, так же как в Женеве и Гейдельберге. Томик то ли Рембо, то ли Верлена, оставленный им в комнате. (Вот, кстати, вам доказательство того, что этот исчезнувший из отеля постоялец и есть тот самый профессор двух лучших китайских университетов, и гениальный агент по совместительству.)

Итак, что должен был сделать этот человек здесь? Ответ очевиден. Да, Дай Фэй не говорит на местных диалектах, то есть в городе Куала-Лумпуре он — немой и глухой человек. Но у него остается зрение. То есть он попросту знает кого-то очень важного в лицо. Знает, конечно, еще по Франции. И без малейших сомнений, этот кто-то — Нгуен Патриот.

Но это, между прочим, означает, что мне досталось какое-то побочное дело — побочное по отношению к другому делу, очень большому и серьезному.

Действительно, что происходило с поэтом Дай Фэем после его прибытия? Он исчез, и — какая-то британская операция немедленно развалилась. И без того уже уходивший в отставку Таунсенд превратился в полное ничто, пил без перерыва. Да и Эмерсон, с его судорожным арестом Тони, смотрится не лучше — а ведь, если я правильно понимаю, его глупым человеком коллеги не считают. В общем, хаос и отчаяние.

Тут я нахмурилась: а что это за странные — и постоянные — разговоры насчет того, что пропадают агенты — не агент, а несколько таковых? Как бы ни был пьян Таунсенд… а еще вот Робинс упоминал что-то похожее… Но я вообще ничего не знаю про операцию, для участия в которой сюда прибыл Дай Фэй. В любом случае одна из частей этой операции заключалась в том, чтобы опознать в лицо Нгуена Патриота, и дальше действовать исходя из этого. А раз так, хорошо бы поинтересоваться — а зачем приехал сюда этот худой, на вид похожий на юношу, человек из Парижа, Кантона и Сайгона? Что он тут делал или собирался делать?