Четвёртая четверть - Инна Тронина

— Мам, ложись, а то совсем заболеешь. Я же ещё не поправился.

— Что у них там случилось, с Липой? — простонала мать, присаживаясь на свою постель.

— Они поругались с Андреем. Потому он и к нам переехал, — объяснил я. — Сейчас за стакан водки убивают, за кусок курицы. А ещё случай был у нас в школе…

— Русенька, не надо! — взмолилась мать, держась за сердце. — Слышать уже не могу. Где Андрей? Не пришёл ещё?

Она что, бредит? Знает же, что не пришёл. Не хватало ещё, чтобы мать в больницу отправили. Я, когда здоровый, могу один жить, а сейчас — никак. Андрею не до меня будет, и Олега в Москве нет. Надо ей капли дать или таблетку. Блин, Андрей-то где? Пора уже возвращаться.

— Нет, он не приходил. Подожди немного. Кажется, лифт шумит!

Я выбежал в прихожую, мотаясь во все стороны. Еле удалось зацепиться за угол. Нет, лифт пришёл не к нам. Меня вырвало — зря только йогурт извёл и творог. Было жалко всех — и Липку, и мать, и себя самого. Маленького Андрейку, конечно, тоже. Да и шефу не позавидуешь. Вдруг действительно сорвётся? Как Микола всё-таки смог это сделать? Сам ведь такой тощий, тихий, напуганный…

Надо матери нитроглицерин принести, и сахар не забыть. Вот, опять лифт остановился на нашем этаже. У входной двери залаял Вилька. Шеф вернулся, и ничего с ним не случилось. Сейчас он всё узнает. А потом винить себя будет, раз с Липкой поругался. Так всегда получается. Забывается всё плохое. Кажется, что умерший был самым лучшим на свете. И в его смерти виноват именно ты.

Когда я узнал, что в Мурманске скончалась прабабушка, долго шмыгал носом. Вспоминал, сколько раз нагрубил ей, как обманывал, разыгрывал по телефону. А ведь этого требовали интересы дела. Я даже хотел сам умереть, так было тоскливо. Прабабушку Машу сначала похоронили в Мурманске, а потом сообщили матери. Ветераны-однополчане подсуетились. Знали, что Татьяне будет очень трудно этим заниматься.

В замке повернулся ключ. Вилька, грязный и мокрый, ворвался в прихожую. Озирский вошёл следом — с «трубой» в руке. И я сразу понял, что шеф всё знает. Мать еле выползла из своей комнаты, держась за стенку.

— Собаку я вам доставил. — Андрей пятернёй откинул влажные волосы назад. — Сейчас еду не Пресню. Русланыч, марш в постель! Я теперь не смогу сиделкой у тебя работать.

— Андрей, ты всё знаешь? — Мать чуть не упала в обморок.

А я обрадовался, что ничего рассказывать не надо. Вот ведь какая оперативность у шефа!

— Мы «Дорожный патруль» смотрели… — начал я.

— И Гета Ронина смотрела. — Лицо Озирского было, как маска, но только в морщинах. — Позвонила мне на «трубу». Я как чувствовал, что будут новости — захватил её с собой.

Он достал расчёску, поправил пробор перед зеркалом. Переодеваться не стал — зачем? Не голый, и ладно.

— Потому я и задержался во дворе. Гета подробно рассказывала о том, что увидела по телику. Я не знал, смотрите вы этот сюжет или нет. Если бы пропустили, не стал сообщать. Но, раз так получилось, мы все в курсе.

— Так ты только сейчас узнал всё, от Гетки? Когда уходил гулять, ещё не знал? Ты же переживал, я видел.

Мне показалось, что шеф говорит неправду. То есть, не совсем правду.

— Тогда только догадывался, что с Олимпиадой случилось несчастье. Подозревал, что там неладно. Хотел помешать…

— Андрюша, а почему это должно было случиться? — испугалась мать. — И неужели ничего нельзя было сделать?

— Потому что подозрения основывались на мистике. В таких случаях трудно предпринять какие-либо меры.

Озирский взглянул на часы, схватил Вильку под мышку и потащил в ванную — мыть лапы. Мы с матерью этого сделать сейчас не могли. Через минуту он вернулся, пустил миттеля в комнату.

— Недавно на Звенигородском разбилось зеркало. Теперь ясно?

— Ясно. — Мать вся скорчилась от ужаса. — Большое?

— Большое, в гостиной, — вздохнул Андрей. — Но что произойдёт конкретно, и с кем именно, я не знал. Ведь Оксанка задержалась в Турции. Какие-то там у неё неприятности. Потом они с Откой должны были лететь на самолёте. Я не был уверен, что опасность грозит именно Липке. И вообще, несчастный случай невозможно предотвратить. Знать бы, что опасность исходит от Миколы, на порог его не пустил бы! И сам никуда бы не уехал. А ведь могло случиться так, что именно моё присутствие послужило бы причиной трагедии. Я думал, что именно так будет, и хотел свести опасность к минимуму.

— Конечно, кабы знать, где упасть!.. — вздохнула мать.

— Матвиенко ведь мог подкараулить Липку на улице и расправиться с ней там. Я не мог вечно быть рядом. Решил оставить их одних, чтобы не подавать повода для ревности. Нет человека — не проблемы, и я исчез. Как оказалось, зря…

Я подошёл к шефу сзади, сзади, взял его за локоть.

— Да Липка сама даст хоть сто поводов. Мне говорила, что обожает ребят дразнить. Хотела узнать, кто её больше любит. Ну, Микола и не выдержал… Слушай, Андрей! — Меня внезапно осенило. — Может, это не он Липку зарезал? На него больше всего похоже. Но так бывает, что преступник — совсем другой человек…

— Говори проще, Божок, — поморщился шеф.

— Ты ведь сейчас за маньяком гоняешься, верно? А он, может, тоже тебе пакостит. Вдруг он знает про Липку и вашего сына? Я не хочу, чтобы Миколу засадили за чужой грех. Выбивать признания у нас умеют. А маньяк будет гулять на свободе и посмеиваться. Ведь её убили таким же ножом, как Родиона Колчанова. И как ту женщину с остановки…

Я замолчал. Озирский сначала хотел послать меня подальше, но потом смягчился.

— Всё может быть. Русланыч. Рассмотрим и такую версию. Зачем Матвиенко Андрейку забирать? С ним только попадёшься скорее. Больше похоже на шантаж. Тогда они должны выйти со мной на связь.

— Русик, иди, ложись в постель! — напомнила мать. — А Андрею надо ехать.

— Между прочим, это мысль, — заметил шеф, поигрывая «трубой». — Тогда похититель будет выдвигать свои условия. Без этого никак. Конечно, лучше, если так можно выразиться, чтобы это был Микола. Он вряд ли будет брать ещё один грех на душу. А если маньяк, тогда всё возможно. У Матвиенко, скорее всего, был кратковременный эксцесс. Он схватил младенца и убежал. Потом опомнится, и вернёт. Подбросит куда-нибудь. Ему границу пересекать, а с младенцем никто не пустит. Жаль, что много времени прошло. Но ориентировку на Миколу всё равно нужно разослать. Перекрыть границу — однозначно. Если он, конечно, ещё не утёк через третью страну. Такое тоже может быть. Прессу и телевидение подключу обязательно. Молодой человек с ребёнком на руках обязательно привлечёт внимание каких-нибудь тёток. У Матвиенко своей «тачки» нет. Значит, он поедет на общественном транспорте, или возьмёт частника, поймает такси. Пообещаем награду за нужные сведения. Вокзалы, в первую очередь, Киевский. Аэропорты… Эх, утром бы мне всё узнать! А теперь безразлично, час мы потеряем, или неделю. Когда работаешь «по горячим следам», в цене скорость и сила. Если же время упущено, на первый план выходят прогноз и анализ. Каждый день, который преступнику удаётся отвоевать у преследователей, расхолаживает его, убеждает в безнаказанности и неуязвимости. А беспечность в таких делах дорого стоит. Это касается и полицейских, и воров. Пусть маньяки расслабятся, снова начнут проявлять активность. Тогда я тоже поиграю в кошки-мышки. Но Русланыча больше не трону, Тата, не бойся. Я вижу, тебе плохо. Врача вызвать?