Яд персидской сирени - Инна Бачинская

— Успокойся, Лео, я на вашей стороне. Я всегда спокоен, ты же знаешь… как удав после трех кроликов. Мне она нравится, в ней чувствуется личность. То, что она не превратилась в растение, говорит в ее пользу. И то, что она выплевывает химию под бдительным оком этой… как ее? змеи Ленки? тоже говорит в ее пользу. И в психушке выплевывала. Я думаю, ловить нам здесь больше нечего, мой юный друг, преступники не вернутся. Засим предлагаю поехать ко мне и погонять запись, все равно ночь пропала. У меня есть пивко и копчушка. И хороший кофе. Устроим ночное заседание Клуба толстых и красивых, как смотришь?

Добродеев только вздохнул…

— Наталья Антоновна, а вы не хотите вернуться в город? — спросила Ника. Они вдвоем собирали ежевику на той стороне речки и неторопливо разговаривали. Ежевика была размером с грецкий орех. Люба называла ее ожиной.

— Вернуться? — не сразу ответила Наталья Антоновна. — Поздно, наверное. Отвыкла от города, теряюсь от машин, шума, толпы. Ты правильно сказала, время здесь почти остановилось, а у вас оно летит… как с горы. Мне уже не догнать.

Они помолчали. Ника совала в рот ягоды, у нее сводило скулы, она чмокала и кривилась — кисло! И сладко! Губы и щеки ее были синими от сока, в волосах застряли травинки, руки покрылись царапинами. Она теперь напоминала маленькое лесное божество, какого-нибудь юного пажа из свиты Хозяина горы. Или Хозяйки.

— Я иногда представляю себе мою жизнь там, квартиру — у нас хорошая была, в центре, шестой этаж — и мне страшно делается, — неторопливо говорила Наталья Антоновна. — Лестничная площадка, двор с машинами, убитая земля — ни травинки, и запахи бензина, гнили, помойки.

— Мне тут у вас очень нравится, — сказала Ника.

— Оставайся.

— Я бы осталась, но…

— Но?

— Не знаю…

— Подумай. Твой Тимофей починит движок — совсем хорошо станет. Воду нагреть, постирать. Тут хорошие дома, с ваннами, титаны у всех. Ваш дом — летняя времянка, в ней и полы, поди, земляные.

— Титаны?

— Не знаешь? Такие баки с горячей водой, сейчас у вас вместо них газовые колонки. Или подается горячая прямо с ТЭЦ.

— Но здесь же у вас ничего нет! Средневековье!

— А движок? — рассмеялась Наталья Антоновна. — Горячая вода — большое дело. Телевизора нет, правда, и мобильных телефонов. Зато книг много. Я привезла всю свою библиотеку. Правда, это другие книги, вы таких не читаете.

Они помолчали. Журчала речка. Стоял разморенный густой полдень, птицы попрятались, только чиркали над водой синие речные стрекозы да гудели пчелы.

— Я иногда бываю в городе, — сказала Наталья Антоновна. — То одно нужно, то другое. Все с телефонами, а то есть еще такие, как наушники, их и не видно. Идет человек и разговаривает сам с собой, причем громко, руками размахивает, все свои проблемы выкладывает. Меня оторопь взяла — я вдруг подумала, что все вокруг сошли с ума. Спешат, жадничают, хватают все подряд. Вы… не обижайся на старуху, всеядны, а человек должен выбирать, понимаешь?

— Какая же вы старуха? Вы красивая!

Наталья Антоновна только хмыкнула.

— А ваш муж… — осторожно начала Ника. — Он от чего умер?

— Рак. Болезнь города.

— И травы не помогли?

— От этого ничего не помогает.

Они снова помолчали.

— Мне не верится, что и я была такой же, — сказала Наталья Антоновна. — А потом вдруг почувствовала, что хочу вернуться…

— Куда? — удивилась Ника.

— Назад. Хочу вернуться назад.

— Как на машине времени?

Наталья Антоновна рассмеялась:

— Именно! На машине времени.

— Знаете, Тим хочет запустить подвесную дорогу, — вспомнила Ника.

— Зачем? — удивилась Наталья Антоновна.

— Просто так. Можно будет забраться на гору, посмотреть, что там. Вы были наверху?

— Нет, мне это и в голову не приходило. Я… как бы тебе это сказать… Я воспринимаю ее как живое существо, большое, щедрое, впустившее меня в свой дом, я благодарна и стараюсь занимать как можно меньше места. Я здесь в гостях, понимаешь? Какая глупость считать, что человек — хозяин или властелин природы. Какая самонадеянность! Он даже своей жизни не хозяин.

— Как это? — не поняла Ника. — А кто хозяин?

— Он хозяин в чем-то, в частностях, в сиюминутном выборе, понимаешь? А в целом… — Она замолчала. Потом произнесла совсем другим тоном: — Ника, девочка, не слушай меня! Конечно, хозяин. Я тут со своей доморощенной философией…

— А у вас есть дети?

— Есть. Сын. В Америке. Звал меня, да мне страшно отрываться. Старая стала, тяжелая…

— В Америке? — воскликнула Ника. — А я бы поехала! Неужели не интересно? Вы совсем еще не старая!

Наталья Антоновна задумалась.

— Не знаю, может, когда-нибудь… Знаешь, наша гора — особенная, так называемый экологический анклав, — сказала она спустя некоторое время. — Один человек даже хотел строить здесь международный курорт…

— Знаю! Андрей. А что такое экологический анклав?

— Особый климат, реликтовые растения, животные, насекомые… Ее как будто вытащили из прамира. Даже вода здесь особенная. Тут работал один ученый-эколог, все восхищался. Странный был человек…

— Правда? И мне она кажется живой! — обрадовалась Ника. — И мне страшно интересно, что там наверху!

— Тогда карабкайся наверх и посмотри. Потом расскажешь.

— Мы отвезем вас на подвесной дороге, — пообещала Ника.

— А если оборвется?

— Тут невысоко! — сказала Ника, и обе расхохотались. — А этот Андрей, он… что с ним случилось? — спросила она немного погодя.

— Не знаю точно. Говорили, не то умер, не то убили. Тогда было сложное время. Не знаю.

— А Миша говорит, он пропал!

— Миша скажет. Слышал звон… Пропал здесь другой человек.

— Кто?! — Ника даже перестала жевать. — Кто еще пропал?

— Пропал ученый-эколог.

— Тот самый? Не может быть! Как это пропал? А его искали?

— Искали. Но… иногда не нужно искать, иногда человек уходит и… не нужно искать. Понимаешь? Не нужно тащить, возвращать, уговаривать, хватать за руки…

— А если нужна помощь?

— Если нужна помощь, он попросит.

— А куда же он делся?

— Никуда. Бродит где-нибудь вдали от цивилизации. Выбросил телефон…

— Может, живет в пещере? Где-нибудь здесь?

— Может.

Ника уставилась на Наталью Антоновну, пытаясь понять, не шутит ли та. Не поняла. Лицо Натальи Антоновы было вполне серьезно.