И станешь ты богом - Александр Костожихин

Окончательно придя в себя, Кудыма почувствовал такой зверский голод, что, казалось, мог съесть целого быка. Живот его словно прилип к позвоночнику. Лицо осунулось. Разноцветные глаза смотрели тускло, устало.

Гондыр принёс целый котёл бульона, в котором плавали куски хорошо разваренного мяса. Достал из-за пазухи пару караваев хлеба, несколько луковиц. Кудыма с урчанием набросился на еду. Пачкая ладони сажей, схватил котёл, начал пить варево прямо через край. Всегда аккуратный в еде, сейчас не обращал внимания на то, что жирный бульон проливается на бородку, грудь и волчовку, где застывает белыми узорами. Руками выхватывал куски мяса и, почти не жуя, проглатывал их. Откусывал огромные кусманищи хлеба, запихивал в рот целые луковицы. Чавкал, сопел, рыгал. Живот уже надулся как пузырь, а Кудыма всё никак не мог насытиться. Развязал опояску.

Наконец, сожрав всё, что принёс Гондыр, сыто икнул. В изнеможении откинулся на вытоптанную траву и осоловевшими глазами уставился в синеву неба. Высоко в небе парил ястреб, из леса раздавался неумолчный птичий гомон, на поляне энергично стрекотали кузнечики, с гудением носились с цветка на цветок деловитые пчёлы и шмели, назойливо жужжали мухи. Слышался негромкий, несмолкаемый говор людей. Перебивая резкий запах горелого мяса, ветерок доносил ароматы отцветающего луга, нагретых солнцем деревьев. Кудыму снова потянуло в сон.

Гондыр растормошил его:

– Давай, Кудыма, очухивайся. Ждут тебя.

– Кто?

– Да нам решать нужно, что дальше делать. Время не ждёт. Вожди во-о-он там собрались. Только тебя не хватает.

– Да, ты прав, дружище. Сейчас, только умоюсь. Горячая вода есть?

– Согрел тебе котёл. Давай полью. Эк ты в жиру весь вымазался! Да и одежду надо в должный вид привести. Снимай волчовку – постираю. Мне то, что решите, то и ладно. Языком чесать не привык. Решайте без меня.

Шаман скинул волчовку, с удовольствием омыл себя горячей водой, избавляясь от пота, грязи и жира. Расчесал костяным гребнем бородку и волосы, накинул на тело чистую, расшитую знаками Рода, рубаху.

Гондыр ушёл на ручей стирать, а Кудыма направился к небольшому костерку, где его ждали Волчий хвост, Щука и Ингрельд.

Поприветствовав друзей, Кудыма присел на землю, свернув ноги калачиком. Ингрельд и Щука сидели на бревне, Волчий хвост лежал, подперев щёку ладонью, и грыз травинку.

– За последний месяц, – Волчий хвост перекусил травинку, сплюнул, – ватага враз обогатилась так, как не удавалось за несколько лет. Теперь у каждого звенит за пазухой. Люди устали, хотят развлечений. Я не могу их удержать. Мы разбегаемся. Ещё одна причина – про наш лагерь теперь знают, и в покое нас не оставят. Весной сюда придёт большая рать, а может быть, ещё этой осенью подоспеет – распутица наступит нескоро. Факторию не уничтожили, так что база у войска худо-бедно, но будет. Не знаю, что решат ваши товарищи – тронуться с вами дальше в путь или тоже разбежаться кто куда, но я решил идти с вами. Примете к себе?

Щука по привычке потёр лоб:

– Думается мне, что наши вояки тоже разбредутся. Хапнули столько, сколько за всю жизнь не взять. Теперь все богаты. Какой им смысл терять это богатство? Они ведь за добычей шли. А что дальше будет – никому не ведомо. Вдруг убьют? Теперь люди неохотно в бой идти будут. Обременены они монетами, барахлишком. Это раньше голодными волками шли. Теперь же подобны обожравшимся псам, которым на солнцепёке лень поднять башку, чтобы лишний раз гавкнуть. Так что, и нашей ватаге пришел конец. Вопрос, сумеем ли мы впятером добраться до нужного места и выполнить то, что нам поручено и предначертано? Кудыма, может, расскажешь всё атаману? Вдруг он передумает дорогу с нами топтать? В таких делах человек должен знать, за что ему, может быть, голову придётся сложить. Неволить его никто права не имеет.

Шаман глубоко задумался, подбирая слова и вновь переосмысливая то, что свершилось, и то, что им ещё предстоит сделать. Взвешивая каждое слово, он скупо поведал Волчьему хвосту, куда они направляются и зачем, что их может ждать. С серьёзным противодействием они пока не сталкивались. Были лишь предупреждения. Но вот дальше…

Теперь задумался атаман. Его никто не торопил.

– Ладно, браты. Я с вами. Долго объяснять, почему. Да и незачем. Quod erat in eo. Quid erit – erunt[40]. Хоть я почти ничего не понял, но это не повод отказываться от доброй драки.

Ингрельд одобрительно усмехнулся:

– Я такого же мнения, брат. Мне плевать на эти жреческие премудрости. Но почему я должен пропускать добрую драку из-за того, что ничего не смыслю в словоблудии? Хороший удар секирой стоит многих слов. Я – воин, а не философ. Хотя, – Ингрельд снова усмехнулся, – этот философ по имени Кудыма стоит, клянусь молотом Тора, десятка воинов. Кровь льёт, как воду. Платон новоявленный, бля!

Щука с удивлением посмотрел на викинга. Того разобрало веселье:

– Что, воевода, не думал, что я с греческими учениями знаком? С моё по свету пошатаешься, с людьми пообщаешься, ещё не то узнаешь.

Атаман захохотал:

– Нет, браты, я с вами! Только давайте ватагу по уму распустим. Чтобы никому не было обидно. Кстати, думается мне, не все к сытой жизни будут рваться. Есть такие сорвиголовы, которым это богатство – трын-трава. Их хлебом не корми, дай мечом помахать. Так что, не впятером пойдём. Больше нас будет. Сколько? Пока не знаю. Надо с воями потолковать.

– Добре мыслишь. Сейчас дело к вечеру, нечего на сон людей тормошить. Недаром говорят: утро вечера мудренее. Завтра окончательно и решим этот вопрос.

К костерку подошёл Гондыр.

Его вкратце посвятили во всё, о чём здесь было говорено. Старый воин неопределённо пожал плечами. Ему действительно было всё равно. Главное – шаман. Остальное его мало волновало.

Ранним утром, когда ещё солнце не успело позолотить верхушки деревьев, а густой туман стелился плотной пеленой, сея на траву обильную росу, вожди подняли ватажников. Начался делёж общей добычи. Первым, по праву старшинства, из общей кучи атаман взял себе те вещи, которые ему приглянулись. Волчий хвост выбрал великолепную чашу, изготовленную из человеческого черепа, окованную серебром и украшенную драгоценными камнями. Нацепил на пояс саблю дамасской стали – подарок халифа королю. Потом равнодушно, не считая, сыпанул широкой ладонью в безмерный кисет россыпь серебряных и золотых монет. Далее всё шло по давно устоявшемуся закону дележки совместно добытого в походах.

Подобный раздел был произведен также в ватаге Кудымы, с той только разницей, что вожди взяли себе лишь по горсти монет, а остальное отдали товарищам.

Скот, с общего согласия, решили увести в ближайшую деревню – куда с ним? Забивать же такое количество за один раз бессмысленно – не съесть. Оставили ровно столько, сколько необходимо для прощального пира да на первые два дня пути.