И станешь ты богом - Александр Костожихин

– Я – за бой! – Ингрельд расправил могучие плечи.

– Если нападём внезапно и с умом, можем обойтись и без потерь. Я поддерживаю Ингрельда. Надо дать бой. От нас не отстанут. Вороньё почуяло добычу, – Щука согласно кивнул головой.

Большинство остальных тоже высказались за то, чтобы дать бой непрошеным гостям. И только Гондыр промолчал. Бой так бой.

Удар решили не откладывать. Неизвестно, добрался ли раненый разведчик до своих или нет. Но пока чужаки остались без глаз, ибо не знали, продолжили ли ватажники свой путь, и в какую сторону. Если предположить, что раненный разведчик так-таки дошёл, тогда чужому атаману следовало решить: выступать всем или снова рискнуть послать только разведку. Пока то, пока сё. Времени уйдёт немало. Не было известно вражьей ватаге то, что захватили у них пленного и вызнали у него численность воинов, расположение лагеря, сколько вёрст до него чапать. Не ведали того, что не возвращаются это братья-разбойнички с удачного похода с богатой добычей – насчёт толстых кисетов и увесистых торб не ошиблись – а пошли ватажники дальше в неизвестное велением вечно мятущейся беспокойной души.

Через четыре часа непрерывного хода ватажники достигли логова разбойников. На довольно большой поляне возле ручья громоздились установленные в беспорядке шалаши. Никакой охраны – ни по периметру, ни внутри; никакого ограждения. Среди куч мусора бродили полупьяные, плохо одетые люди. Некоторые валялись, упившись хмельного мёда или пива. Да и расположение лагеря было, с военной точки зрения, крайне невыгодным: долину ручья окружали высокие, поросшие густым лесом холмы – благодаря этому подобравшийся враг оставался незаметен, тогда как находившиеся в лагере были у него как на ладони.

Пятка презрительно сплюнул. Может, эти людишки действительно умеют незаметно ходить по лесу, готовить для караванов засады, неожиданно нападать, но дома у них полный бардак. Каждый занят своим. Вон двое подрались, не поделив какую-то яркую тряпку.

Чужой атаман сидел у небольшого костерка, выделяясь среди сотоварищей нарядной одеждой, дорогим оружием и лысым черепом, который наводил на мысль, что он бывший раб. Вот он лениво встал, подошёл к дерущимся, отвесил им тяжелые оплеухи, осмотрел вещь и небрежно откинул её в сторону. Вальяжно вернулся на место, снова сел, скрестив ноги, и широко зевнул.

Снизу от течения ручья показалось несколько человек. Двое тащили на жердине тушу лося, остальные были нагружены битой птицей. Народец в лагере оживился. Заполыхали костры. Двое разбойников сбегали к ручью, приволокли полный котёл воды, взгромоздили его над огнём.

Незаметно подкрались сумерки. В котле весело булькало крепкое мясное варево из требухи; куски туши лося и птица жарились на вертелах. Кудыма с любопытством наблюдал за чужой ватагой. Его не покидало ощущение, что никто из разбойников даже не вспомнил о посланных вслед за ними воинах. Правда, чужой атаман пару раз выказывал беспокойство, поглядывая на заходящее солнце. Вот он подозвал одного из своих подручных, что-то сказал ему. Человек отрицательно покачал головой. Атаман повелительным жестом указал на лес. Разбойник удручённо развёл руками, подошёл к одному из костров, снял с вертела тушку рябчика, из большого меха перелил в небольшой то ли пива, то ли медовухи, взял в руки короткое копьё, через плечо закинул тулью с луком и стрелами. Затем лёгким шагом вышел за пределы лагеря. И тут же, за ближайшим кустом его бесшумно зарезали.

Пока чужая ватага готовилась к вечернему пиру, поляну окружили ватажники. Каждый выбрал себе удобную позицию для стрельбы. Изготовились. Решено было напасть, как только вечернее солнце коснётся верхушек деревьев. Первым должен был начать Пятка, поразив чужого атамана стрелой.

Чужая ватага бестолково и шумно пировала. Со спорами и руганью, переходящими в жёсткий мордобой. Многие снова упились до беспамятства.

Кудыма вместе с другими недоумевал: зачем они послали людей за ними следить? Никаких серьёзных приготовлений в чужом лагере не замечалось. Похоже, в ближайшее время никто никуда не собирался. Тогда кому вообще было нужно всё это представление? Или людей послали, просто чтобы узнать, кто вторгся в их владения? Может, зря они укокошили тех разведчиков, а теперь вот ещё собираются напасть на их лагерь? Однако чего можно было бы ожидать от этих разбойников, вдруг узнай они от вернувшейся разведки, что ватага Кудымы мала числом и наверняка не с пустыми руками? Пожалуй, в любом случае стоило обезопасить свои тылы от неожиданного нападения.

Поэтому решили попытаться взять атамана в полон. Кудыма махнул рукой. Пятка неторопливо поднял свой страшный лук, неторопливо натянул тетиву до уха. Вздулись вены на руках и на лбу. Пятка ещё немного оттянул тетиву скрипевшего от натуги лука. Тетива щёлкнула о защитную перчатку на запястье; гудя сердитым шмелём, ушла стрела. Ушла, чтобы войти точно в переносицу разбойника, сидевшего рядом с атаманом. Стрелы Пятки были в полтора раза длиннее и в полтора раза толще обычных. Они скорее напоминали сулицы, нежели стрелы.

От удара такой стрелой разбойника отбросило от костра, череп его разлетелся, обрызгав онемевших от неожиданности сидевших рядом бражников кусками мозга с осколками костей. Пока остальные приходили в себя, воин успел выпустить ещё пару стрел, и ещё двое чужих ватажников рухнули навзничь. Затем кинул ещё две стрелы, поразив ими ноги разбойничьего вожака. И тут на поляну внезапно просыпался смертоносный дождь. Люди падали, корчились, кричали, внося в свои ряды ещё большую сумятицу. Некоторые в панике бросились в лес – не добежал никто. Всех поразило насмерть. Напрасно Ингрельд сжимал в своей широкой ладони рукоятку секиры. Стрелок из него был неважный, зато в рукопашном бою он всегда был на высоте. И он жаждал, он ждал этого боя. Но так и не дождался.

Исполненный досады, свей первым вышел на усыпанную телами поляну. Признаться, столь лёгкой победы не ожидал никто. Люди даже растерялись. Никто не успел им оказать абсолютно никакого сопротивления! Ватажники беспрепятственно добивали раненых и резали тех, кто, так и не придя в себя, валялся пьяным среди трупов. В большом шалаше обнаружили несколько растрёпанных женщин в грязной, рваной одежде. Скорее всего, их взяли в плен и оставили в живых, чтобы они служили утехой.

Ватажники срезали с убитых несколько кисетов; в провонявшем запахом скисшего пива шатре атамана нашли небольшой ларец с золотыми и серебряными, в основном женскими, украшениями. Рядом лежал небольшой мешочек с золотыми монетами. В общем, если не считать эти монеты, добыча была довольно скудной. Она не стоила даже тех небольших усилий, которые были на неё потрачены, не считая, разумеется, времени да нескольких сломанных стрел.

Оставалось решить, что делать с женщинами. Бедолаг набралось двенадцать человек. Кудыма задумался. Впоследствии принятое им решение Щука назвал почему-то Соломоновым, хотя никакого Соломона Кудыма никогда не знал. Был один знакомый купец из арабов, так того звали Сулейман – это если кратко, ибо произнесение его полного имени занимало добрую половину базарного часа, чем, кстати, араб очень гордился.