Судьба Тирлинга - Эрика Йохансен

Вот он, корень этого разочарования. Келси жаждала истребить истинное зло, но не смогла. Все, что она могла, это убивать таких, как тюремщик, как Торн, людей, которые были всего лишь слабыми, жалкими подобиями этого зла. И не в ее силах было что-то по-настоящему изменить.

– Как мне это исправить? – обратилась она к мертвому телу. – Как мы достигнем лучшего мира?

Она замолкла, надеясь, что кто-то услышит ее и ответит. Может, даже сам Уильям Тир, чья сила столь велика, что его голос может преодолеть две неразделимые бездны: время и смерть. Но после секундного размышления, она поняла, что Тир уже ответил ей, много лет назад. Нет быстрого и легкого способа искоренить зло. Есть лишь течение времени, смена поколений и люди, воспитывающие в своих детях уважение к чужой жизни, не меньшее, чем к своей собственной. Тир знал, что это и есть ответ, но даже всех его усилий не хватило, чтобы построить лучший мир.

«Потому что они забыли, – напомнил ей голос разума. – Они забыли все, что знали, меньше, чем за одно поколение».

Но это было не совсем так. Родители, то поколение, что совершило Переход, сознательно скрыли прошлое от своих детей. Кэти учила мировую историю в школе, но страшный период до Перехода – оружие, слежка, бедность – о нем Кэти ничего не знала, как и все ее сверстники. То поколение, которое подняло бунт против социализма Тира, просто не имело понятия об обратной стороне медали. У Тира имелась в запасе крайне поучительная история, но он не воспользовался ею, позволил предостережению из нее пропасть.

«Но ты-то помнишь, Келси, – шепнула Карлин. – В итоге, ты, возможно, будешь знать все».

«И для чего я смогу использовать это знание?»

Ответа не было, лишь лицо тюремщика смотрело на нее из темноты. Белки его глаз были ярко-красного цвета; он пытался выцарапать себе глаза. Келси огляделась в поисках камня и увидела, что тот все также лежит в дальнем углу камеры.

– Что же ты такое? – спросила она. Она направилась к нему и застыла, чувствуя, как перехватило дыхание. Дверь в ее камеру была открыта настежь, и связка ключей, позвякивая, болталась в замке.

Ее первым порывом было вылететь из камеры, но она подавила его, заставив себя обдумать ситуацию. Она уже имела представление об устройстве подземелий, но ничего не знала о замке над ними.

Как далеко она сможет уйти?

«Не трусь. Перед тобой открытая дверь!»

При мысли о Тирлинге ее сердце сжалось. Она намеренно избегала воспоминаний и мыслей о своем королевстве; здесь, в темной камере, они свели бы ее с ума. Но теперь, всего лишь прикрыв глаза, она увидела раскинувшийся перед ней Алмонт, целые мили возделанных полей и реку, а затем и Новый Лондон, ее город на холме. Такой непохожий на город Тира, этот город тоже тонул в собственных заблуждениях, но в нем все равно оставалось много хорошего. Когда мортийцы подошли к городу и последние беженцы укрылись за его стенами, Цитадель была забита под завязку, и все равно еще две тысячи людей остались без крова. Спать на улице они не могли, потому что по ночам уже подмораживало. Арлисс не знал, что делать, но в последний момент, вспомнила сейчас Келси, пришли торговцы из гильдии лавочников Нового Лондона и предложили разместить беженцев в своих домах и лавках. Может, ее королевство и катилось под откос, но за него стоило бороться, а самое главное, ей просто хотелось домой.

Но импульсивные действия уже создали ей немало проблем. Перед глазами снова всплыло лицо Торна; иногда Келси казалось, что теперь ей не избавиться от него до конца жизни, и, наверное, это было справедливо. Ведь когда она его убивала, то делала это не для королевства, а для себя. Она не могла позволить себе совершить подобную ошибку здесь. Она не сможет помочь своему королевству, если не сумеет выжить, а жизнь ее сейчас зависит от милости Красной Королевы. Попытка побега разрушит их и без того хрупкое перемирие. Как бы она ни хотела, но просто сбежать, надеясь на удачу, было безумием. Ей придется остаться ради ее королевства. Но, по крайней мере, она могла бы вытащить труп тюремщика из камеры. Но взглянув на него еще раз, она поняла, что это бесполезно. Весь пол вокруг тела был залит кровью. Нет, они все равно найдут его, так пусть найдут его здесь. Этого не избежать.

«Перед тобой открытая дверь! – гневно вопил мозг».

– Разве что просто осмотреться, – прошептала она, и с ужасом поняла, что обращается к тюремщику, чей труп пыталась обойти на пути к выходу. – Быстро осмотреться, чтобы знать, что где.

Она на цыпочках выбралась из камеры. Коридор справа от нее был темен, а вот слева, довольно далеко, она заметила отблеск огня от факела у лестницы. А вот длинный ряд камер был тих, и ни в одной из них не было ни движения. Умирая, тюремщик наделал достаточно шума, но крики были здесь привычным явлением. Непохоже, что кто-то спешил разобраться, в чем дело. Прикрыв свечу ладонью, Келси двинулась на свет.

Даже быстрый осмотр пустующей камеры соседа убедил Келси, что узники со стажем пользуются определенными преимуществами. Лысый мужчина определенно провел здесь долгое время; у него была не только лежанка и пара ведер, но еще и письменный стол со стулом. На столе лежала пачка бумаги, стакан с ручками и десяток свечей. Стены тоже не были голыми, как у Келси. На них висели какие-то зарисовки. Келси подняла свечу повыше и застыла от изумления.

Зарисовки оказались чертежами. Каждый дюйм каждого листа бумаги был покрыт расчетами и комментариями. Большую часть чертежей скрывала темнота, но и тех, что находились неподалеку от решетки, Келси хватило, чтобы кое-что понять. Вот чертеж осадной башни, высотой более шестидесяти футов. Двустороннее устройство с запирающим механизмом посередине. Два разных вида луков. Письменный стол, стоящий возле решетки, был завален незаконченными планами, совершенно непонятными Келси. Она подняла свечу так высоко, как смогла, зашипев, когда капля воска обожгла руку, и в награду смогла хорошо разглядеть пришпиленный над столом чертеж: изображение пушки, как две капли воды похожей на ту, что она видела в обозе мортийцев. У Келси перехватило дыхание, когда она поняла, что значат все эти чертежи: рядом с ней был заключен конструктор оружия Красной Королевы.

Но что, во имя всего святого, он здесь делал? Лысый мужчина превосходно говорил на тирийском. Наверняка он был рабом, но, пусть так, самым ценным рабом из всех, что были в распоряжении Красной Королевы. Так почему, черт возьми, его держали в подземельях Дворца? Почему его не защитили от крыс, жестокости тюремщиков, от пневмонии, которая, определенно, каждую зиму собирала неплохую жатву в этих сырых, холодных подземельях? Такой одаренный конструктор должен быть окружен всеми удобствами, доступными рабу в Мортмине.

Но в пустой камере ответов Келси не нашла. Еще мгновение постояв перед решеткой, чтобы убедиться, что ничего не пропустила, она двинулась дальше по коридору.

В следующей камере не было даже лежанки. Девушка возраста Келси дремала, скрючившись прямо на полу. Она была голой, и даже в скудном свете свечи Келси видела, как ее трясет от холода. Ее руки покрывали красные следы, похожие на колотые раны. Гнев Келси, вроде бы утихший со смертью тюремщика, начал разгораться внутри с новой силой.