Судьба Тирлинга - Эрика Йохансен

Когда-то он уже приносил пользу. Прежде чем выпивка поймала его в свои сети, и задолго до того, как явился Арлен Торн со своими ядовитыми посулами, Страж Ворот по имени Жавель, ничем не примечательный, но компетентный, был доволен и своей работой, и своим домом, в котором по вечерам ждала его жена.

«Можешь служить Королеве, а можешь носиться со своими бреднями».

Он не вспоминал о Королеве несколько недель, с тех самых пор, как они видели ее на Рю Гранде. Но сейчас он понял – и почувствовал себя дураком из-за того, что не понял раньше – что два Стража Королевы не могли думать ни о чем другом. Королева могла бы повесить его за измену, как Баннакера, или того священника из Арвата, а может даже и разрезать на куски, как Арлена Торна. Но она не стала. Смерть была бы лучшим исходом для Жавеля, но Королева не могла этого знать, и вот теперь он, хоть и жалкий, но живой и свободный, а она томится в мортийской тюрьме. Жавель на секунду задумался, едва увернувшись от экипажа, ехавшего навстречу, и поспешил за Дайером.

– Я отправляюсь завтра.

Дайер остановился, и Жавель, готовый услышать какое-нибудь язвительное замечание, увидел, как Страж Королевы внимательно смотрит на него, возможно, впервые за все время. После некоторой заминки Дайер вытащил запечатанный конверт и отдал его Жавелю.

– Держи его при себе и не показывай никому, пока не доберешься до Нового Лондона. С его помощью ты сможешь пройти мимо Стражей Ворот и попасть в Королевское Крыло. Отдашь его Девину, он был назначен старшим в крыле.

Жавель взял конверт и тут же спрятал его во внутренний карман рубашки. Они снова двинулись в путь, едва увернувшись от брызг грязи от проезжающей повозки. Взгляд Дайера был отстраненным, почти тоскливым, и Жавель понял, что тот думает о Королеве. Жавель тоже будет думать об Элли, и этой ночью, и еще много ночей, и мысли эти, без сомнения, будут нерадостными, но Элли, по крайней мере, больше не была пленницей.

– А вам удастся вытащить ее? – тихо спросил Жавель.

Дайер впечатал кулак в ладонь.

– Я не знаю, Страж Ворот. Но, Боже, если мы провалимся…

Жавель взглянул на Дайера, опасаясь, что увидит закипающую в нем ярость, которой не хватает лишь толчка. Но он увидел кое-что намного хуже.

В глазах Дайера стояли слезы.

– Я в осаде, – заметила Красная Королева. – И каждый день кольцо сжимается.

Они стояли на самом верхнем балконе Дворца, настолько возвышающемся над всеми дворцовыми башнями, что Келси могла повернуться в любую сторону и увидеть город целиком. Демин раскинулся у их ног словно ковер с искусной вышивкой из красного кирпича и серого камня, а за ним раскинулось Кольцо Демина, огромное поле, опоясывающее город. Мортмин был намного зеленее Тирлинга; большую его часть занимали хвойные леса, и даже фермерские поля радовали глаз обильной зеленью, не то, что грязно-серая почва Алмонта, к которой привыкла Келси. Это была чудесная земля, и Келси могла лишь сожалеть о том, что горечь прежних разногласий разделила мортийцев и тирийцев, сделав их врагами. Потеря была невосполнимой.

На западе Келси видела силуэты гор-близнецов Эллир и Уиллингхэм, чьи вершины были почти скрыты в обычной для поздней осени мгле. Оба пика уже укрылись снегом, но внимание Келси привлекли не они, а ущелье между ними: Аргосский перевал. Желание вернуться на родину, снова ощутить под ногами землю Тира, было таким острым, что причиняло ей настоящую боль.

– Моя армия не может остановить этот мятеж, – продолжала Красная Королева, выдернув Келси из ее мыслей. – Посмотри туда.

Проследив за ее взглядом, Келси увидела гигантский столб дыма в северной части города.

– Что это?

– Мой арсенал, – бесцветно промолвила Красная Королева. – Этим мятежникам всегда удается обойти моих солдат. Которых, кстати, не так уж много у меня осталось. С каждым днем все больше солдат дезертируют, чтобы присоединиться к этому тирийскому безумцу.

– Левье?

– Ты знаешь его имя?

– Я о нем слышала, – осторожно призналась Келси.

– Почему этот тириец объявил мне войну?

Келси обернулась к ней и с удивлением поняла, что Красная Королева не шутит.

– Вы вторглись в нашу страну.

– Я вывела войска.

– В этот раз, да. А вот в прошлый раз за вашей армией тянулся след грабежей, насилия и убийств. А если бы тирийцы и смогли забыть это, то за вторжением последовали еще семнадцать незабываемых лет поставок.

Красная Королева с усмешкой покачала головой.

– Народ – это пешки, Глинн. Просто фигурки, которые мы двигаем по доске.

– Вы, наверняка, понимаете, что сами люди о себе так не думают?

Но после секундного молчания Келси задумалась, а правда ли Красная Королева это понимает. Она ведь уже больше века как отстранилась от своего народа. Робкие ростки сочувствия, пробивавшиеся в мыслях Келси, окончательно увяли.

– Люди не считают себя пешками. Вы думаете, те страдания, что причинили им поставки – разрушенные семьи, разбитые жизни, дети, оторванные от родителей – можно просто забыть?

– Можно.

– Нет, – твердо возразила Келси. – Нельзя.

– Людей продавали в рабство во все времена.

– От этого оно лучше не становится. Только хуже. Нам давно пора хоть чему-нибудь научиться.

Красная Королева внимательно посмотрела на Келси, и в ее взгляде той почудился отголосок тоски.

– Кто тебя вырастил, Глинн?

– Хорошие мужчина и женщина. – У Келси перехватило горло, как обычно бывало при мысли о Барти и Карлин. Она засомневалась, стоит ли называть их имена, но затем поняла, что нет смысла хранить эту тайну. Никто больше не сможет причинить им вреда. – Бартоломей и Карлин Глинн.

– Наставница Элиссы. Мне следовало догадаться.

– Почему?

– Строгая мораль. Излишне строгая, по меркам Элиссы; леди Глинн попала в немилость задолго до твоего рождения.

Красная Королева покачала головой.

– Как бы то ни было, я тебе завидую.

– Правда?