Судьба Тирлинга - Эрика Йохансен

«Как ты можешь допускать такое? – мысленно спросила она Красную Королеву. – Ты не глупа, и знаешь, что правильно, а что – нет. Как ты можешь жить со всем этим?»

Но ответ пришел от Карлин.

«Не ломай голову, Келси. Некоторые люди просто безнадежны».

На удивление, Келси не хотелось так думать о Красной Королеве. Ей не нравилась эта женщина, но она начала по-своему уважать ее. У маленькой Эвелин жизнь была нелегкой.

«Если ты ищешь оправдания для Красной Королевы, поищи их и для Торна… а может, и для своего тюремщика. Наверняка, у них тоже было нелегкое детство».

Келси отмахнулась от этой мысли. Смерть тюремщика не станет тяготить ее. Без таких, как он, мир становится только лучше. Что до Торна…

Наверху лестницы стукнула дверь. Целое мгновение Келси не могла сдвинуться с места. Побег теперь стал невозможен, впрочем, он и не был реальным, но нельзя позволить им узнать, как близка она была к нему. Возможно, ей придется понести наказание за убийство тюремщика, но с этим ничего нельзя было поделать. Ее ноги снова обрели подвижность, и она понеслась к своей камере. Свеча потухла на бегу, и ей пришлось наощупь делать последние шаги к двери, открывать ее и проскользнуть внутрь. Ключи тюремщика все так же торчали из замка, и на секунду она засомневалась, не стоило ли их забрать, но все же не взяла. То, что тюремщик сам вошел в ее камеру, придаст ее словам убедительности, и, вдобавок, у Келси было подозрение, что его смерть не особо огорчит Красную Королеву.

Свет факела залил коридор, и она отошла к дальней стене, замерев в ожидании. Посмотрев на тело тюремщика, она испытала облегчение, столь похожее на чувства Лили, что на мгновение ей показалось, что она вернулась в прошлое. Что бы ни случилось потом, по крайней мере, ей больше никогда не придется столкнуться с этим психом.

Наконец, показался факел, вместе с Эмили, фрейлиной Красной Королевы. Она окинула открывшуюся ей картину быстрым взглядом, воткнула факел в кольцо и поспешила в камеру.

– Не вовремя, – прошептала она по-тирийски. – Так не вовремя.

Затем взглянула на Келси, с огоньком нетерпения в глазах.

– Вы не ранены?

– Я в порядке.

– Ну, тогда помогите мне. Нужно вытащить его отсюда.

– Что?

– Если Красная Королева узнает, что вы убили своего тюремщика, она велит усилить вашу охрану. Мы не можем этого допустить сейчас. Не перед самой датой.

– Какой датой?

– Помогите мне! – прошипела Эмили. – Снимайте платье.

– Здесь слишком много крови.

– Уберемся позже. А вот след оставлять нельзя. Дайте мне ваше платье.

После секундной нерешительности, Келси стянула платье и швырнула его женщине, тут же взявшейся обматывать шею тюремщика. Келси инстинктивно попыталась прикрыться, прежде чем до нее дошло, что сейчас не время и не место скромничать. Поэтому она опустила руки и просто стояла рядом, начиная дрожать в одних ботинках и нижнем белье. Эмили вытащила связку ключей из замка, сняла с нее ключ от камеры Келси и сунула оставшиеся себе в карман.

– Хватайте его за ноги.

Келси подняла ноги тюремщика и помогла Эмили оторвать его от земли. Фрейлина была намного сильнее Келси, и на ее долю приходилась большая часть тяжести. Келси наблюдала за ней в полнейшем недоумении. Неужели она осталась верна Тирлингу?

– Ни звука, – шепнула Эмили. – Камера справа от вас пуста, но прочие заняты. И пленники, возможно, не спят.

– А как же свет? – прошептала Келси.

– Я хорошо изучила подземелья. Просто следуйте за мной, и не шумите.

У Келси с языка рвалась целая куча вопросов, но она сдержала их и последовала к выходу из подземелий. Они повернули направо, и Келси увидела, что Эмили была права: камера с другой стороны пустовала. Свет исчез, когда они завернули за угол и оказались в полной темноте. Ноги тюремщика все еще были теплыми там, где их держала Келси, и с каждым шагом в ней росла мучительная уверенность: он не мертв, просто спит, и она вот-вот почувствует его руки на своих и услышит его голос над ухом.

«Красоточка».

– Кто здесь? – закричал мужчина справа от Келси, так близко, что она отшатнулась влево, подавив вскрик и почти уронив ноги тюремщика. У нее на лбу выступил пот. Она слышала других людей в камерах, их кашель и плач, и в голове всплывали воспоминания о бесконечных черных лабиринтах страданий, увиденных Лили в штаб-квартире Безопасности.

«Мы ничему не научились, – снова возникла мысль. – Мы все забыли».

Впереди откашлялась Эмили, заставив Келси замереть. Она почувствовала, что другая сторона тела тюремщика опускается, и положила его ноги на землю. За ее спиной что-то металлически звякнуло: Это Эмили бросила связку ключей на тело. Она была очень хладнокровной, эта женщина; этим она напоминала Андали. Секунду спустя Эмили взяла ее за руку, чтобы вернуться туда, откуда они пришли. Келси гадала, что сказал бы Булава, если бы увидел, как она разгуливает по подземельям Дворца в нижнем белье. Она сильно замерзла, и ее зубы за крепко сжатыми губами отбивали дробь. Вспомнилась дрожащая на полу голая девушка из камеры в дальнем конце коридора. Келси необходимо было одеться, и поскорее.

Они повернули в последний раз, и Келси увидела, что это ее коридор. Она посмотрела на руки и поняла, что они измазаны липкими потеками подсыхающей крови. Но в коридоре крови не было.

– Заходите сюда, – шепотом велела Эмили, махнув рукой на дверь камеры. В руках она держала испачканные обрывки платья Келси. – Я принесу вам все для умывания и новую одежду.

– И что потом?

– Все будет выглядеть так, словно он никогда не заходил в вашу камеру. Эмили подняла серебристый ключ от камеры Келси. – Этого у него не должно было быть. Я избавлюсь от него.

Келси помедлила, снова припомнив пугающую деловитость Андали. Эмили начала закрывать дверь, но тут Келси вцепилась в прутья, не давая ей закрыться.

– Кто ты? Ты служишь тирийцам?

– Нет. Я служу Булаве.

Эмили дернула на себя дверь, заперла ее и исчезла в глубине коридора.

* * *

– Просыпайся, ты, жалкий пьяница.

Мозг Жавеля пытался пробиться сквозь пьяный туман. Делом это было не быстрым. Ведь приходилось не обращать внимания на целую кучу неприятных ощущений: боль в голове, в спине и тошнотворная пустота в желудке. В Мортмине пиво оказалось намного крепче, чем в Тирлинге. В голове начала складываться картинка: вот он пробует что-то предложенное трактирщиком, вот он бездумно напивается, а затем – пустота. На щеке было мокрое пятно: оказалось, это ниточка слюны.

– Просыпайся, черт тебя дери!

За словами последовала смачная оплеуха, и боль в голове Жавеля вспыхнула с новой силой, практически ослепив его. Он застонал и оттолкнул руку мучителя, но тут его схватили за волосы и вздернули вверх, заставив завизжать от боли. Прямо перед собой он обнаружил Дайера.