О чём молчат рубины - Фунтик Изюмов

«инквизиция» происходит от латинского слова, обозначающего «следствие, дознание». Дело в том, что средневековый гражданский уголовный суд не изучал материалы дела, не рассматривал такие глупости, как доказательства состава преступления или алиби. Обычно судья выслушивал свидетелей, поклявшихся на Библии говорить правду, и выносил приговор. Иное дело церковный суд! Здесь исследовались все материалы дела! Ну, чтобы искоренить ересь под самый корень. Чтобы ни один еретик не ускользнул. Огромное, чуть ли не главное значение придавалось «признанию» самого обвиняемого. При этом вполне целесообразно было прибегнуть к пыткам. От этого «исследования» и пошло название «инквизиция». После «исследования», выявленного еретика передавали с копией приговора в светский суд. Церковники лицемерно и фарисейски заявляли, что данный еретик (еретики) перестают быть под крылом матери-церкви и должны теперь быть судимы судом гражданским. Тем оставалось только привести приговор в исполнение. Ибо отказаться — это самому подпасть под подозрение в еретичестве. Но церковь оставалась формально чиста…

[2] …контроль за контролёром… Любознательному читателю: в отличие от светского суда, при проведении суда духовного, церковного, действительно было обязательное положение, чтобы не менее двух монахов следили за теми записями, которые делает секретарь. А также слушали вопросы и ответы. Чтобы потом могли присягнуть на Библии, что лично слышали то-то и то-то, и записи соответствуют истине.

[3] …следует ли делать добрые дела в субботу?.. Любознательному читателю: Катерина намекает на известный сюжет из Нового завета, когда Иисус, подзуживаемый книжниками и фарисеями, исцелил сухорукого в праздничный день субботний, когда правоверным иудеям НИЧЕГО нельзя делать. Были эпизоды в истории, когда на празднечно гуляющих израильтян напали враги. Хотя многие из иудеев имели на поясе оружие, никто из них не обнажил его, ибо это грех! Послушно подставляли шеи под нож и умирали, но не делали никакой работы в субботу. А Иисус этот закон нарушил! Объясняя тем, что добрые дела можно делать в любой день, включая день субботний.

[4] …в лимбе… Любознательному читателю: лимб, он же первый круг ада, по представлению средневековых теологов, место, где находятся души некрещённых младенцев, добродетельных людей, которые не стали христианами по независящим от них причинам, героев языческого мира и другие души, которые в силу обстоятельств не имеют права на рай или чистилище, но и не достойны адских мучений. В настоящее время теория лимба отвергнута.

Глава 13. Спасён?!

Каждый человек должен сам спасать своё тело и душу.

Те, кто надеется, что их спасут другие, будут разочарованы.

Парацельс.

Земли, принадлежащие Тевтонскому ордену, замок Мариенбург, 30.07–31.07.1410 года.

— Ну вот и пришло время пустить в ход последнюю уловку, — мрачно подумал фон Плауэн, поднялся со своего места, хмурым взглядом обвёл зал и тяжко уронил, — Суд постановляет!

И услышал звенящую тишину вокруг. Казалось, даже воздух загустел и перестал дуть из окошек.

— Суд не убедили ответы свидетелей! — угрюмо сказал он, — Суд не убедили чересчур слащавые речи адвоката! И я бы с чистой совестью приговорил еретика к смерти…если бы не вердикт присяжных. Но суд не удовлетворён и вердиктом!

Генрих фон Плауэн бросил мимолётный взгляд на скамью, где сидели присяжные. Все двенадцать сидели напряжённые, сжав кулаки, а брат Ричард покраснел и пучил глаза.

— Но суд не может не учитывать этого вердикта, — поспешно добавил фон Плауэн, — А это значит… это значит… это значит, что суд постановляет! Ордалия!

И всё вокруг разом зашумело. Яростно зашептались присяжные, растерянные зрители вертелись на местах и недоумённо переговаривались друг с другом, радостно потирал ладошки обвинитель, капеллан, отец Мартин — подожди, мерзавец, после суда мы ещё с тобой поговорим наедине! — зачем-то полез в свои бумаги на столе растерянный адвокат, и только обвиняемый продолжал сидеть спокойно и уверенно, только в глазах у него плескались тревога и непонимание. Ну, ничего! Скоро ты всё поймёшь! Скоро ты будешь ждать избавления от этой жизни, как манны небесной!

— Я готов заменить обвиняемого на поле боя! — гордо поднялся со своего места брат Гюнтер, — Пеший или конный. Любым оружием. Все знают, что у меня нет правой руки. Так пусть более зримым станет результат ордалии, суда Божьего!

— Всем известна ваша доблесть, брат Гюнтер, — вкрадчиво заметил фон Плауэн, — Но в данном случае она может спать спокойным сном. Суд выбирает ордалию огнём! Я уже отдал соответствующие распоряжения. Кузнец готовит материал. Объявляю, что заседание суда переносится на площадку перед кузницей! Все желающие могут присутствовать и лично удостовериться, что суд относится к подозреваемому непредвзято. На всё воля Божия! А дело суда — правильно понять эту волю Божию!..

* * *

— Да смилостивится Христос над вами! — потрясённо прошептал адвокат, — Но, видит Бог, я сделал всё возможное!

— А что случилось? — позволил я себе задать вопрос, — Почему все так возбудились? Куда потянулись люди из зала? Я не понимаю, что решил судья.

— Судья назначил испытание, — сурово ответил мой защитник, — Окончательное. И да будет над тобой благословение Господне!

А позади меня, словно сами собой, выросли два крепких рыцаря, опоясанных мечами, в белых плащах с крестами и с самыми суровыми лицами. И предложили мне пройти к новому месту заседания суда. Впрочем, обращались достаточно вежливо. Предварительно убедившись, что я никуда бежать не собираюсь. Даже не препятствовали, когда по пути ко мне пристроилась Катерина и, подлаживаясь под мой мужской шаг, быстро затараторила:

— Главное, не бойся! Верь в промысел Божий и не бойся! Были христианские мученики, которых тоже подвергали испытанию огнём, и не устрашились они! Вот, хоть пресвитер Пармений, которому безбожный Декий урезал язык, но милостью Божией Пармений и без языка говорил внятно. Тогда взъярённый Декий приказал терзать Пармения и других узников: жечь огнём, прикладывать раскалённое железо к бокам, и рвать тело железными крючьями. Но и тогда не сломилась их стойкость! Умерли, но не отреклись от Христа! А пресвитер Пармений стал святым! Или Поликарп, епископ Смирнский. На восемьдесят шестом году жизни был заживо сожжён. Несмотря на такой преклонный возраст, несмотря на страшные мучения, не отрёкся он от Христа, и тоже стал святым! Разве может быть что-то более чистым, возвышенным и одухотворённым, чем мученическая смерть за Христа?! Не бойся и верь!

— Эй, подожди! — меня, признаться, сильно смутили её слова о мучениках и их страшных мучениях, — А разве они уже не были христианами-католиками? А я ещё даже не оглашён!

— Ну… — Катерина слегка растерялась, хотя тут же приободрилась, — Ничего страшного! Были святые, которые не успели креститься, но потерпели за веру Христову и мученически скончались. Например, святой Уар. Из знатной семьи, любимец императора