Среди богов. Неизвестные страницы советской разведки - Юрий Колесников

В конце господин Драганов вновь повторил, что он не может понять, почему господин Астахов дал ему эту информацию. Он предполагает, что это, возможно, сделано преднамеренно, в надежде, что господин Драганов сообщит об этом нам.

Воерман».

Не приводит ли указанная Астаховым «вторая возможность» к размышлению о том, что затяжка переговоров с Англией, их «вялость» инсценировались не только одной стороной?

«Посол Германии в Советском Союзе

Министерству иностранных дел Германии.

Телеграмма № 115 от 28 июня.

Срочно! Секретно!

Москва, 29 июня 1939 г. – 2.40

Получено в Берлине 29 июня 1939 г. – 19.20

Сегодня во второй половине дня у меня была беседа с Молотовым, который принял меня немедленно после того, как обо мне доложили. Беседа продолжалась больше часа и прошла в дружеской атмосфере.

Я описал Молотову мои впечатления от разговора с влиятельными лицами в Берлине, особенно с министром иностранных дел рейха. Я подчеркнул, что мы бы приветствовали нормализацию отношений между Германией и Советской Россией, как об этом заявил государственный секретарь советскому поверенному в делах в Берлине. Мы дали ряд доказательств этого, как, например, сдержанность немецкой прессы, заключение пактов о ненападении с прибалтийскими странами и наше желание возобновить экономические переговоры. Из этого явствует, что у Германии нет плохих намерений в отношении Советского Союза, особенно поскольку Берлинский договор все ещё находится в силе. Мы с немецкой стороны и впредь будем пользоваться любым случаем, чтобы доказать добрую волю.

Молотов ответил, что он воспринял мои заявления с удовлетворением. Внешняя политика советского правительства была, согласно утверждениям его руководителей, направлена на развитие хороших отношений со всеми странами, и это, конечно, относилось – при условии взаимности – также и к Германии. Что касается пактов о ненападении с прибалтийскими странами, Молотов заметил, что Германия заключила их в своих собственных интересах, а не из любви к Советскому Союзу. Он усомнился в устойчивости подобных договоров после того, что случилось с Польшей. На это я ответил, что Польша сама спровоцировала разрыв договора, примкнув к враждебному нам союзу, что оказалось несовместимым с дружественными отношениями с нами…

Разговор закончился в дружеской атмосфере, причем я неоднократно обращался к Молотову с просьбой повлиять на тон советской прессы.

Шуленбург».

Параллельно события на международной арене развивались своим чередом. Из меморандума статс-секретаря Министерства иностранных дел Германии:

«Меморандум Министерства иностранных дел Германии.

Секретно. Берлин, 27 июля 1939 г.

В соответствии с полученными инструкциями вчера вечером я пригласил советского поверенного в делах Астахова и главу советского торгового представительства Бабарина на ужин в Эвест. Русские оставались примерно до половины первого. Они начали разговор с политических и экономических проблем, которые интересуют нас, в очень живой и заинтересованной манере, так что оказалось возможным провести неофициальное и подробное обсуждение всех тем, упомянутых министром иностранных дел рейха. Следует подчеркнуть следующие части беседы.

1. Ссылаясь на замечания, сделанные Астаховым, о тесном сотрудничестве и общности интересов во внешней политике, существовавших некогда между Германией и Россией, я объяснил, что подобное сотрудничество кажется мне сегодня вполне достижимым, если советское правительство считает его желательным. Я могу себе представить три этапа…

Третий этап должен будет выразиться в восстановлении хороших политических отношений, что означает либо возврат к тем, которые существовали до Берлинского договора, либо же к новой договорённости, которая учитывала бы жизненные политические интересы обеих сторон.

Этот третий этап кажется мне вполне достижимым, так как, по моему мнению, во всей зоне от Балтийского моря до Чёрного и до Дальнего Востока не существует между обеими странами спорных проблем во внешней политике, которые исключали бы возможность таких отношений.

Кроме того, несмотря на всю разницу в мировоззрении, в идеологии Германии, Италии и Советского Союза есть одна вещь общая: это оппозиция к капиталистическим демократиям. Ни мы, ни Италия не имеем ничего общего с капитализмом Запада. Следовательно, нам показалось бы довольно парадоксальным, если бы Советский Союз, как социалистическое государство, был бы на стороне западных демократий.

2. Советский Союз вынудили почувствовать самую большую угрозу со стороны внешней политики национал-социализма. Мы, соответственно, назвали наше настоящее политическое положение как окружение. Именно так после сентябрьских событий прошлого года представлялось Советскому Союзу политическое положение. Астахов упомянул Антикоминтерновский пакт и наши отношения с Японией, а также Мюнхен, который нам развязал руки в Восточной Европе, и политические последствия этого: всё, вместе взятое, должно было быть направлено против Советского Союза.

Наше заявление о том, что прибалтийские страны и Финляндия, а также Румыния якобы находятся в нашей сфере интересов, окончательно укрепило чувство угрозы у Советского Союза. Москва не может полностью поверить в перемену политики Германии по отношению к Советскому Союзу. Можно рассчитывать лишь на постепенную перемену.

3. Политика Германии направлена против Англии. Это является решающим фактором. Как я говорил ранее, могу себе представить далеко идущий компромисс при рассмотрении взаимных интересов с должным учётом жизненно важных проблем России.

Однако эта возможность будет закрыта с того момента, как Советский Союз подписанием договора встанет на сторону Англии против Германии. Советский Союз должен сделать выбор. Только по этой причине у меня есть возражения в отношении его точки зрения, что темпы достижения возможного понимания между Германией и Советским Союзом должны быть неторопливыми. Сейчас подходящий момент, а не тогда, когда будет заключён пакт с Англией. Это должно быть учтено в Москве.

Что Англия может предложить России? В лучшем случае – участие в европейской войне и враждебность Германии, но без всякого желанного завершения для России. Что можем предложить мы, с другой стороны? Нейтралитет и то, чтобы остаться в стороне от возможного европейского конфликта и, если Москва пожелает, немецко-русское соглашение относительно общих интересов, которое, как и в прошлые времена, приведёт к выгоде для обеих сторон.

4. Во время дальнейших обсуждений Астахов снова вернулся к вопросу о балтийских странах и спросил, есть ли у нас там, помимо экономического проникновения, другие более далеко идущие политические цели. Он также серьёзно поднял вопрос о Румынии. Что касается Польши, он сказал, что Данциг будет тем или иным путём возвращён Рейху и что вопрос о «коридоре» должен будет быть разрешён каким-то образом в пользу Рейха. Он спросил, не претендует ли Германия также на территории, некогда принадлежавшие Австрии, в частности, Галицию и украинские территории.