Среди богов. Неизвестные страницы советской разведки - Юрий Колесников

Во-вторых, Германия поддерживала Японию и, в-третьих, немецкое правительство неоднократно демонстрировало, что оно не намеревается участвовать в какой бы то ни было международной конференции, в которой принимает участие Советский Союз. Молотов привёл в качестве примера Мюнхен.

Я подробно ответил Молотову, подчеркнув, что нет смысла обсуждать прошлое, а нужно искать новые пути.

Молотов ответил, что советское правительство готово участвовать в поисках таких путей, однако хотело бы получить ответ на вопрос, каким образом мои сегодняшние заявления увязываются с тремя пунктами, указанными им. Доказательств изменения позиции немецкого правительства на сегодня недостаточно.

Я снова подчеркнул отсутствие противоположности интересов во внешней политике, упомянул немецкую готовность переориентировать наше отношение к прибалтийским странам, чтобы, если возникнет определённая ситуация, сохранить советские жизненные интересы в этом районе.

При упоминании прибалтийских государств Молотов захотел узнать, какие страны мы подразумеваем под этим термином и является ли Литва одним из этих государств.

По польскому вопросу я заявил, что мы продолжаем настаивать на наших известных требованиях к Польше, но стремимся к мирному урегулированию проблемы. Если же нас вынудят к другому решению, то мы готовы защищать советские интересы и прийти к соглашению с советским правительством в этом вопросе.

Молотов высказал явную заинтересованность, но сказал, что мирное решение вопроса зависит от всех нас.

Я решительно возразил против этого и подчеркнул, что британская гарантия, к сожалению, привела к тому, что решение зависит от польских властей.

Затем я отверг утверждение Молотова, что Германия одна виновна в ухудшении германо-советских отношений. Я напомнил ему роковые последствия заключения договора с Францией в 1935 году и добавил, что возможное новое участие Советского Союза в объединении, враждебном Германии, может сыграть подобную же роль.

Молотов заметил, что нынешний курс, принятый Советским Союзом, носит чисто оборонительный характер и направлен на укрепление оборонительного фронта против агрессии. В противоположность этому Германия поддержала и содействовала агрессивной позиции Японии подписанием Антикоминтерновского пакта и военным союзом, подписанным с Италией, преследовала как наступательные, так и оборонительные цели.

В заключение Молотов уверил меня, что он информирует своё правительство о моих заявлениях, и повторил, что советское правительство также желало бы нормализации и улучшения отношений.

Из всего отношения Молотова было очевидно, что советское правительство на деле готово к улучшению германо-советских отношений, но что старое недоверие к Германии сохраняется.

Главное мое впечатление таково, что Советский Союз в настоящее время намерен подписать с Англией и Францией договор, если они выполнят все советские пожелания.

Переговоры, конечно, могут продлиться долгое время, особенно потому, что недоверие к Англии так же велико. Мне кажется, что мои заявления произвели впечатление на Молотова. Потребуется, однако, немало усилий с нашей стороны, чтобы заставить Советский Союз повернуть в другую сторону.

Шуленбург».

14 августа 1939 года от начальника Управления разведки НКГБ СССР в Кремль поступила докладная, в которой приводилось сообщение берлинского агента о том, что 11 августа рейхсканцлер Адольф Гитлер, принимая в Берггофе верховного комиссара Лиги Наций по Данцигу господина Бурхардта, сказал:

«Вы должны понять: всё, что мною делается, направлено против России. Если Запад так глуп и слеп, что не может этого понять, я буду вынужден договориться с русскими. Тогда я ударю по Западу и после его поражения объединёнными силами обрушусь против Советского Союза».

Стремление СССР заключить политическое соглашение с Германией совершенно очевидно вытекало из дальнейшего хода событий.

Уже через три дня фон Шуленбург начал в этом убеждаться. Он писал советнику дипломатической миссии МИДа Германии господину Шлиппе, что «…политические переговоры с англичанами и французами в настоящее время здесь прерваны. Сегодня утром господин Стрэнг вылетел в Лондон, где якобы у него накопилось много работы. В конце недели прибудут британские и французские офицеры. Британские военные здесь рассматривают перспективы предстоящих переговоров также со значительным скептицизмом.

Среди членов британской военной миссии находится Колье, бывший атташе военно-воздушных сил в Москве. Колье очень трезвый и спокойный человек и хорошо знаком с советскими условиями. Во время интервенции он был в Архангельске. Тот факт, что прислали его, приветствуется тут англичанами, потому что русские не смогут провести его, и он знает их методы переговоров.

Что касается политических переговоров на сегодняшний день, то мы слышали, что господин Молотов на всём их протяжении был неподвижен, как бревно. (На полях пометка: «Он был совсем другим с Хилгером и со мной в последний раз: очень общительным и любезным».) Он едва открывал рот и, если открывал его, то лишь для того, чтобы коротко заметить: «Ваши заявления не кажутся мне вполне удовлетворительными. Я должен проинформировать свое правительство». Говорят, что оба посла – британский и французский – совершенно измотаны и рады, что теперь у них будет передышка. Француз сказал одному из моих информаторов: «Слава богу, что этот тип не будет участвовать в военных переговорах!»

Относительно моих бесед с Молотовым Вы, конечно, информированы. Я полагаю, что, так или иначе, мы дали русским резкий отпор. В каждом слове и на каждом шагу чувствуется глубокое недоверие к нам. Об этом мы знали давно…»

В том же письме фон Шуленбург счёл нужным отметить:

«…скоро приедут те три немца, которые были приглашены советским правительством посетить здешнюю Сельскохозяйственную выставку. Действительно, стоит её посмотреть (поразительно грандиозная!)…»

В очередном меморандуме Министерства иностранных дел Германии отмечается:

«…Советский Союз выражает стремление продолжать обсуждение вопроса об улучшении советско-германских отношений. Мы хотели бы, чтобы Молотов сообщил нам свою позицию относительно статуса советских интересов для того, чтобы облегчить дальнейшие переговоры. Но в любом случае один вопрос уже назрел, а именно – Польша.

Польская мания величия, поддерживаемая Англией, постоянно толкает её на новые провокации. Мы все ещё надеемся, что Польша каким-то образом образумится и, таким образом, будет возможно мирное решение вопроса. Если этого не произойдет, возможно, против нашей воли и желания, придётся решать вопрос силой оружия. Если, как мы уже это делали в ряде случаев, мы объявили бы о своём желании приступить к широкому согласованию взаимных интересов с Москвой, для нас было бы важно знать отношение советского правительства к польскому вопросу.