Убийство номер двадцать - Сэм Холланд

когда их брак окончательно распался.

Тот мужчина был сыном одной ее пожилой пациентки. Высокий, широкоплечий, холостой. За гранью дозволенного с самого начала, но каким-то образом это делало его еще более неотразимым. Он проявлял к ней интерес и был весьма привлекателен: ее удивило и при этом польстило – так, что теперь неловко об этом вспоминать, – что ее можно так легко поколебать небольшими знаками внимания и симпатичным лицом.

А дома все было ужасно. Адама она видела совсем редко – казалось, будто их рабочие смены полностью пересекаются между собой, – а когда они все-таки общались, то лишь ссорились. Его только что назначили детективом-инспектором, что повлекло за собой новый уровень высокомерия, от которого у нее крутило живот. Она говорила ему, что он изменился, но Адам утверждал, что всегда был таким. И вот она выскочила из дома и поехала на работу. Где был он.

Его мать была больна, но уже выздоравливала. Он зашел поблагодарить Ромилли, подарив ей букет цветов. А потом предложил сходить куда-нибудь выпить; она согласилась. Поход в паб, где один бокал превратился в целую бутылку, непривычное опьянение – все это ослабило ее запреты, вызвав в голове мыслишку: «Да ипать тебя, Адам! За твою непробиваемую оболочку, за вечно хмурый взгляд, за недоверие…» За то, что заставил ее почувствовать себя неуверенной, нуждающейся, одинокой.

Только вот это был не Адам. Это был тот парень, кого она трахнула, – впрочем, это еще как сказать, кто кого тут отымел. В каком-то отеле, совсем неподалеку от паба. Ромилли даже не успела снять лифчик – туфли сброшены, брюки спущены, несколько небрежных поцелуев, и вот он уже внутри нее. Она едва соображала, что делает, пока он не кончил и не стянул презерватив, плюхнувшись рядом с ней на кровать.

– Мне нужно идти, – пролепетала Ромилли, оцепенело натягивая трусики.

Он легонько похлопал ее по попе, когда она встала.

– Я позвоню тебе, – бросил он.

У него даже не было ее номера.

Когда Ромилли, спотыкаясь, ввалилась домой, Адам уже лежал в постели, и она легла рядом с ним, отчаянно желая ощутить умиротворяющее спокойствие от его знакомого тела, но зная, что не сможет.

Адам перевернулся в постели, его тяжелая рука легла ей на талию.

– Заработалась допоздна? – пробормотал он.

Ромилли понимала, что от нее наверняка пахнет им. Мускусным ароматом секса, спермицида и бездумных толчков в темноте.

– Адам, я тут переспала кое с кем, – ответила она. И это было всё.

* * *

Никто не принимает во внимание, какие события приводят к такой вот интрижке. Факторы, способствующие возникновению момента неверности. Достаточно просто переспать с кем-то на стороне, вот и всё. Ты – мерзкая тварь. Черное и белое. За исключением Пиппы, все их общие друзья встали на сторону Адама. Второй раз в своей жизни Ромилли почувствовала себя совершенно одинокой.

…Она медленно составляет кружки с кофе и чаем на поднос и относит их в штабную комнату. Тогда Ромилли сумела взять себя в руки – еще раз: прошла через развод, позволив Адаму взять себе все, что ему захочется. Но он еще больше отдалился от нее. «Да забирай себе все», – сказал он, как будто ничто, связанное с ней уже не имело значения.

Ромилли чувствует, как у нее в кармане вибрирует телефон, и останавливается в коридоре с полными руками, неспособная ответить. Звонок умолкает, пауза, а затем звуковой сигнал, после которого записывается голосовое сообщение.

Напитки принимаются с благодарностью, одна кружка остается для Адама, и она смотрит туда, где он разговаривает по телефону – дверь кабинета открыта. Ромилли прикладывает свой телефон к уху и прислушивается – это Фил. Голос у него какой-то неестественный, раздраженный, звучат риторические вопросы, на которые она не может ответить. «Где ты? Когда будешь дома?» И еще один, заданный с наибольшим ядом в голосе, буквально выплюнутый прямо перед тем, как ее бойфренд дал отбой: «Ты с ним?»

Ромилли несет кофе в кабинет Адама. Он поднимает глаза, когда она входит, улыбается и безмолвным жестом приглашает ее сесть. Она ставит перед ним кружку, но остается стоять, пока он не заканчивает разговор.

– Спасибо, – говорит Адам с усталой улыбкой, обхватывая чашку кофе ладонями. – И спасибо, что пришла.

– Мне пора идти… – начинает Ромилли, показывая ему свой телефон, как будто этот маленький плоский предмет, напичканный электроникой, способен объяснить все сложности, связанные с необходимостью вернуться домой к своему нынешнему парню, которого ты внезапно перестала выносить, и в то же время так сильно желаешь мужчину, стоящего перед тобой, что у тебя болит все тело.

– Конечно. – Лицо у него омрачается – словно вновь опускаются ставни, когда он переводит взгляд на экран своего компьютера.

– Адам?

Он не поднимает глаз от своего стола.

– С тобой всё в порядке?

– В полном порядке. Спасибо, Ромилли.

– Звони, если тебе вдруг что-то понадобится.

Короткий зрительный контакт, деланая улыбка.

– Ладно.

Ощутив вспышку раздражения, она делает два шага к выходу из кабинета.

– Милли?

Ромилли быстро оборачивается.

– Пиппа не упоминала, что за ней кто-то следил? Ей не показалось, будто ее преследуют?

Ромилли чувствует разочарование, но чего она ожидала? Он не собирается изливать ей душу. Ни здесь и сейчас, ни вообще никогда.

– Нет, не упоминала. Но я могу позвонить…

– Нет, всё в порядке. Я сам позвоню Джейми. Спокойной ночи, Ромилли.

Она кивает, краснея. И столь же сильно ощущая отторжение Адама, как и тогда, много лет назад.

Глава 40

Джейми не хочет здесь находиться. Ну просто до ужаса. Хочет оказаться сейчас у себя дома, на своем диване, смотреть какую-нибудь отстойную романтическую комедию, сляпанную в «Нетфликсе». Из тех, что так любила Пиппа, по поводу чего он регулярно бурчал. А теперь он не стал бы смотреть ничего, кроме этих дурацких комедий, до конца своих дней, если б только это позволило вернуть ее.

И вместо этого он стоит в прихожей Адама. Сотрудница по связям с родственниками рядом с ним болтает без умолку. Джейми уже просто-таки ненавидит эту женщину, равно как и то, что она собой олицетворяет. Что теперь он потерпевший. Которому дозволено скармливать лишь всякую пустопорожнюю фигню, которая, как там у них считают, не повредит его хрупкому душевному состоянию.

– Да отвали ты… – бурчит он себе под нос. И потом уже громче: – Отвали!

Женщина поворачивается, чтобы посмотреть на него, и замолкает на середине фразы.

– Но, Джейми…

– Да. Уходи. Это я тебе.

Ему хочется выкрикнуть эти слова, наорать ей прямо в лицо. Выплеснуть на нее весь