Тайны Пантеона - Марина Суржевская

свое предназначение. Возможность помогать людям, делать что-то… правильное. Настоящее. Наставник часто повторял, что лишь полное отречение от земных благ и желаний дает свободу и счастье. Что цель моей жизни – принести благо другим людям.

Я скривилась. Да уж… у нас с Августом удивительно разные жизненные принципы.

– Бернар сказал, что от послушников семинарии не требуют столь полного отречения.

– Настоятель Бернар очень… добр. Мой наставник придерживался более строгих взглядов. И я тоже, – задумчиво ответил Август. – Моя внешность могла помешать служению. Я хотел нести веру, а не быть… быть…

– Мужем? Любовником?

Он резко повернул голову, и наши взгляды встретились. И я вдруг ощутила, как близко он сидит. Мои пальцы почти касались мужского плеча. И если он лишь немного наклонится… наши губы соприкоснутся.

Нельзя думать об этом. Нельзя.

Напряженный мужской взгляд скользил по моему лицу, делаясь все темнее. Желание – горячее, едва сдерживаемое, то самое, что ночами будило нас обоих, врываясь в наши сны, отпечаталось на его лице. И я снова ощутила властную и давящую силу, что толчками выплескивалась из Августа. Он качнулся ниже.

– В семинарии я не понимал, почему все эти женщины приходят, чтобы меня увидеть. И почему они желают меня, – тихо сказал Август, не отрывая от меня взгляда. – Не понимал их чувств. Их тяга казалась мне чем-то… низменным. Потому что сам я ничего подобного не испытывал. Их лица и тела, их призывные взгляды… Это вызывало лишь досаду. Я советовал им молиться усерднее и чаще, дабы желания плоти более не имели над ними власти.

Еще ниже. Дыхание закончилось. Мир исчез…

– Я не понимал… Пока кое-что не случилось.

– И что же?..

Пряди черных волос пощекотали мне щеку, так низко склонился Август. Его взгляд скользил по моему лицу. Я замерла, забыв, что надо дышать…

В распахнутое окно ударили крылья и под потолком заметалась летучая мышь. Ткнувшись в погашенную лампу и запищав, тварь унеслась обратно.

Август сжал губы, и тьма исчезла. А разрушитель отодвинулся.

– Я посижу здесь, пока ты не уснешь. – Голос прозвучал глухо. – Закрывай глаза.

– Вот так и будешь сидеть на полу? – помолчав, чтобы сделать вздох, сказала я.

– Да.

– Август. – Я зажмурилась. – Иногда мне хочется тебя прибить.

– Я знаю, – в его голосе звучала улыбка.

И от этого мне стало тепло.

Мне хотелось спросить обо всем, что меня тревожило. О Песках, в которых он не был. О пробуждающейся темной силе. О странной нашей дружбе, сводящей с ума… Или это не было дружбой? Почему он пришел, чтобы спасти меня? Рискуя собой, рискуя всем? Могло ли это значить чуть больше, чем его проклятый синдром спасителя?

Я хотела спросить так много, но ощущение безопасности и тепла завладело телом и разумом и я… уснула.

Глава 16. Танцы и сражения

Несколько дней мы с Августом друг друга избегали. Хотя завтрак и малина исправно появлялись на моем столе, сам Август держался в стороне. Может, его слишком сильно беспокоило то невысказанное, что с нами происходило.

Нас тянуло друг к другу. Наши ночи наполнили грешные сны. А днем мы отводили глаза, опасаясь увидеть правду.

Если бы еще недавно кто-то сказал мне, что я буду нервничать и смущаться при виде молодого мужчины, я бы расхохоталась в лицо этому дураку. Смущенная Кассандра Вэйлинг? Да скорее замерзнет огненная бездна, а демоны начнут плясать джигу и выращивать фиалки!

Но сейчас мне было не до смеха. Вся моя храбрость куда-то испарилась, а я ощущала себя растерянной и испуганной. Я не понимала, что со мной происходит, и сочла за лучшее исключить из зоны своей видимости источник непонятных эмоций.

Судя по всему, Август решил так же.

Увидев меня в коридорах монастыря, он сворачивал в другую сторону. Обедал, не поднимая глаз. И так нагружал себя работой, словно сам император пообещал за это орден!

Я попыталась последовать этому примеру и обратилась к Марте, решив научиться стряпать. Но быстро поняла, что это самое безумное и невыносимое занятие на свете! Марта – образец терпения и доброты – молчала, когда я спалила ее пирог, когда сожгла рагу и пересолила суп, но когда от злости метнула нож, которым резала овощи, и древко со звоном вонзилось в оконную раму, со смущенной улыбкой предположила, что готовка – это не мое.

Я выдернула нож и нахмурилась. Лезвие прибило к дереву жужжащую муху, а ведь я кинула, почти не целясь. Задумчиво качнув нож на ладони, я отошла дальше и метнула снова. Марта испуганно вскрикнула, а я выдернула оружие и хмыкнула. Еще одна муха нашла свою погибель.

Я кидаю ножи как маньяк-убийца. Но не могу одолеть проклятый суп!

И возможно, все это закончилось бы плачевно, если бы на пороге не возник Бернар.

– О, Эсси, ты здесь! А я тебя везде ищу!

Он покосился на побледневшую супругу и выдавил улыбку.

– К тебе там… пришли.

– Пришли?

Сердце испуганно дернулось. Перед глазами встал отряд инквизиторов, караулящий за дверью.

– Пришел Янсан из деревни. – Бернар смущенно потер плешивый затылок. – По понедельникам я покупаю у него молоко и яйца. И как-то само собой вышло… что рассказал о твоем умении. Поломка у него, ценная. Может, посмотришь, милая?

– Вы рассказали ему о генераторе? Но я ведь просила молчать!

Я неосознанно снова качнула на ладони нож, и Марта охнула. Насупившись, я положила оружие на стол.

Бернар покраснел и снова почесал лысину.

– Так-то ж Янсан. Свой же. Он никому не скажет. А поделка ценная, дочке в столице покупал. А она возьми и сломайся. Поделка, не дочка…. Девчонке всего шесть лет, ревет уже третий день. Жалко, маленькая ведь, не понимает, что нет поблизости мастера, который может починить такую тонкую штуку. А до столицы ехать три дня, да еще и мастера искать. Ты глянь просто, одним глазком-то?

Я вздохнула. Ругать Бернара бессмысленно, он не видит опасности в том, чтобы помочь приятелю. Старик привык откликаться на чужое горе и не понимает, что такая услуга может обернуться бедой.

Хотела отказаться, но… но посмотрела на криво порубленные овощи и горелый пирог. И поняла, что мне жизненно необходимо ощутить себя нужной и хоть в чем-то умелой.

– Дайте мне пару минут, – вздохнула я, хватая с крючка соломенную шляпу и выходя в уборную, где теперь были и свет, и вода.

Быстрый взгляд в зеркало – и мои серебряные волосы потемнели, как и глаза. Смена масти не сделала меня кардинально иной, но уничтожила сероглазую блондинку,