Тайны Пантеона - Марина Суржевская
Шрифт:
Интервал:
Я же ничего подобного не знала и не умела. Я просто приложила руку. Это больше походило на…
– Чудо! Истинное чудо! – повторял старик.
«На скверну», – подумала я. В отличие от предсказуемой энергии силы Духа, антиматерия скверны не поддается контролю. Она хаотична, непредсказуема и разрушительна. А еще – сильна. Сила антиматерии – это сила черной дыры, способной поглотить весь мир. Антиматерию не зря прозвали скверной. Заражая живое, она несет страх и смерть.
Холодок ужаса змеей прополз по спине. И я снова увидела ядовитого аспида, свисающего с руки Августа. И черную тень из моего сна, ждущую у открытой двери. Власть и силу, с которой меня влекло к нему… Был ли это сон? Черт возьми, был ли это лишь сон?
– Эсси, что с тобой, милая? Ты не рада? У тебя такое лицо…
– Очень рада, настоятель, – очнулась я. Улыбнулась, не желая пугать Бернара. – Просто… просто вспомнила, что мне срочно надо идти! И… прошу, никому не говорите, что я приложила руку к этому устройству! Никому, слышите?!
– Но Эсси…
Уже не слушая, я помчалась прочь. Новая способность скорее пугала, чем радовала. Я менялась. Внутри меня зрело что-то иное, и это что-то было пугающим. Таким же пугающим, как способности Августа.
Остановившись у темного кедра, я привалилась к стволу и перевела дух. Страх перед скверной, разрывающей Дух, каждый житель империи впитывает с молоком матери. Мы все знаем, что она уничтожает не только наши линии, но и ломает тело. Превращает в омерзительных монстров. И я видела подтверждения этому. Видела Нейла в клетке и малыша Лю, который, когда-то был обычным парнем.
А сильнее скверны люди боятся разрушителей.
И сейчас, глядя на свои ладони, я не могла сказать, что не боюсь. Тех изменений, которые меня ждут. И того мужчину, который приносит мне по утрам малину.
«Если Август Рэй Эттвуд пройдет свой темный путь, он превзойдет дьявола…»
«Ты разрушила свою жизнь, Кэсси… Вечная беглянка, преступница? Эту судьбу ты выбираешь?»
Я сделала глубокий вдох и выпрямила спину. Да, я боюсь, но пока Август тот, кто пришел спасать меня, невзирая на последствия. Пришел лишь потому, что я позвала. Пришел и ничего не потребовал взамен.
И пожалуй, этого мне пока достаточно.
***
К вечеру в окнах монастыря забрезжил слабый, но свет, а краны расчихались, пытаясь выплюнуть из пересохших труб воду.
Оживший генератор выл и вонял соляркой, но исправно гудел и работал. Расчувствовавшись, Марта приготовила праздничный ужин, а краснеющий от похвалы Бернар достал сливовую настойку. О моем участии в починке агрегата он пока молчал, хотя я видела красноречивый взгляд настоятеля и понимала, что держать язык за зубами он не сможет.
Август от настойки отказался. Сидя напротив меня за небольшим столом в маленькой кухне, он смотрел в свою тарелку, без аппетита ковырял печеный картофель и слабо улыбался шуткам раскрасневшегося настоятеля. И рано ушел спать, сославшись на усталость.
Я посмотрела ему вслед и залпом выпила сливовою настойку, понадеявшись, что она поможет мне уснуть без сновидений.
Но я ошиблась.
…карцер Кастела – отвратительное местечко. Здесь тесно и пусто, а самое плохое – здесь холодно. Озноб пробирается по моим рукам, касается спины и затылка. Неприятным холодным потоком окутывает лодыжки и запястья, потом грудь и живот. Стены кажутся липкими. По ним течет что-то гадкое, то ли плесень, то ли гниль… я стараюсь не касаться этих стен, но на маневр в остроге совсем нет места…
Огонек лампы мерцает во тьме, и я вскидываюсь, разворачиваюсь. Всматриваюсь в коридор за решеткой.
– Катерина Вольц?
Темноглазая женщина смотрит на меня, блики огня пляшут в ее радужках.
– Катерина, выпустите меня! Я ни в чем ни виновата!
– Ты деструкт. Твоё место за решеткой.
– Вы не имеете права!
– Разве?
Она улыбается. Шире и шире. Пока ее рот не растягивается на всю ширину лица, пока лицо не трескается. Я смотрю на это с ужасом и подступающей тошнотой. Лицо-Маска сползает и выглядывает иное – мрачное и бледное.
– Мы имеем право на все, адепт, – говорит преподобная Агамена. – Ты сняла серьгу и за это будешь наказана!
– Но я…
– Молчи!
Бледные губы Агамены тоже растягиваются, и я зажмуриваюсь. Я не хочу видеть, как и эта Маска разорвется напополам, словно лист папируса. Но не выдерживаю, смотрю…
Щель рта разрывает лицо и наружу вываливаются пухлые щеки.
– Бригитта? – ужасаюсь я. – Ты тоже лишь Маска? Ненастоящая? Ты тоже…
– Монстр. Мы все, – в толстых пальцах сокурсницы из Аннонквирхе чернеет песок проклятого Равилона. Он сыпется на камни моей темницы, просачивается сквозь решетки, засыпает мне ноги. Его становится все больше и больше. Я хочу убежать, но куда? Со всех сторон лишь стены…
Рот девушки тоже раскрывается в немом крике. Я вижу ее язык, который удлиняется, словно черный аспид. Эта Маска тоже трескается напополам. Под ней лицо госпожи Тато, потом ее сына — Питера, с которым когда-то я сидела на крыше. Но и эти черты сминаются. Маски лопаются и лопаются, обнажая всех, кого я когда-либо знала. Они все словно бесчисленные куклы, сидящие одна в другой. Но чья личина настоящая? Кто прячется под чужими ликами, кто останется в самом конце?
Даже сквозь ужас я понимаю, что надо узнать. Надо досмотреть до конца. Увидеть лицо, которое станет последним… Почему-то это кажется неимоверно важным. И я смотрю. Юный Питер становится насмешливым Марком, Марк трескается – и под ним выглядывает лицо Блаженной Анастасии в пестром платке, а под ним…
Черный песок доходит до моей талии, до груди. До губ.
Я кричу, кричу, кричу и…
Просыпаюсь.
Скатываюсь с кровати и как есть – босиком, в одной лишь футболке, – вываливаюсь в коридор и несусь по нему к самой дальней комнате.
Дверь распахнулась, когда мне остался всего лишь шаг. И с протяжным выдохом я уткнулась носом в грудь Августа. Его руки сомкнулись на моей спине, прижали к распахнутой рубашке. Я обхватила его так сильно, словно он был мачтой на дырявой
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!