Тайны Пантеона - Марина Суржевская

лодке, попавшей в шторм. Единственной опорой в этом безумной мире.

От него по-прежнему пахло ветивером, но уже не пахло ладаном.

Некоторое время мы так и стояли. Я слушала сильные и четкие удары сердца под своей щекой, кожу холодила пластинка с Истинодухом. Август молчал. И держал очень крепко.

– Мне приснился дурной сон, – наконец выдохнула я в его шею.

– Я думал, все твои дурные сны принадлежат мне, – прозвучал над головой глухой ответ. – Но судя по тому, что я пока даже не ложился, – нет.

Я кивнула, не поднимая головы. Август вдруг подхватил меня на руки и понес.

– Пол холодный, – ответил на мой изумленный взгляд.

Август так легко держал меня, словно не ощущал веса моего тела. Я вцепилась в его плечи, прижалась щекой к груди, ощущая, как отпускает пугающий морок. Через коридор он нес меня молча, ногой толкнул дверь в комнату, пересек ее и положил меня на кровать. Укрыл одеялом, пригладил, подоткнул со всех сторон.

– Не уходи.

– Я думал, что Кассандра Вэйлинг – самая дерзкая и смелая девушка во всей империи, – его губ коснулась улыбка.

– Я тоже так думала. Ты не уйдешь?

Он качнул головой.

На кровать Август не сел, опустился прямо на пол, привалившись спиной. Его макушка оказалась так близко, что я ощутила безумное желание запустить пальцы в темные волосы. Узнать наконец, как они будут ощущаться в моей руке. Будут ли на самом деле шелковыми, как кажутся взгляду?

– Для прикроватного монстра ты слишком красивый, – разозлившись на свои желания, буркнула я.

– Прикроватный монстр?

– Ну да. А для подкроватного слишком большой.

Я перевернулась на бок, рассматривая четкий профиль.

– Тебе уже говорили, что непозволительно выглядеть таким… идеальным?

– Очень много раз, – серьезно ответил Август.

– Да? И кто же?

– Все. Послушник, с которым я делил в семинарии келью, даже предлагал сломать мне нос. Или сделать шрам на щеке.

– Хорошо, что ты не послушал этого идиота.

– Мне было одиннадцать, и я испугался боли, – с улыбкой произнес Август. – Но уже через пару лет понял, что все-таки надо делать. Хотя бы шрам. Ну и… сделал.

– Что? – Я приподнялась на локте, и одеяло сползло, оголяя плечо, с которого слезла слишком широкая футболка.

Август посмотрел на меня и резко отвел взгляд.

– Шрам. Ну то есть сначала это был просто порез осколком. – Он тяжело вздохнул, а я пристальнее всмотрелась в его слегка загоревшие скулы. – Но когда порез затянулся, шрама не осталось. Может, я воткнул стекло недостаточно глубоко. А может, дело в том, что всегда было во мне… Все раны заживали на мне очень быстро. Даже кости срастались с такой скоростью, что это… пугало. Как-то я свалился с дерева и сломал руку. Она восстановилась за несколько дней. Но я еще две недели носил гипс, боясь признаться наставнику. Даже Брайн, которого я считал почти братом, косился на меня с подозрением. Я говорил, что дело в крови горцев. Но кажется, он не слишком мне верил.

Я прикрыла глаза, размышляя о шрамах. О том, какие усилия надо приложить, чтобы оставить отметины на спине и плечах Августа. О том, что ему пришлось вынести, учитывая такую способность к восстановлению.

– …Ну а потом все стало еще хуже, – выдернул меня из эмоций спокойный голос.

– Почему? – Я устроилась удобнее, вытащила из-под одеяла руку. Теперь она лежала совсем близко от мужского плеча. Я все еще ощущала в ней его тепло. Страх, вызванный кошмаром, отступал, растворялся во тьме. Мой идеальный монстр пугал его…

– Возле семинарии был приход, где по воскресеньям наставник вел службу. Рассказывал о жизни святых или читал молитвы. Я обычно стоял за спиной святого отца, переворачивал страницы Писания и следил за свечами, чтобы они не гасли. Обычно на службе собирались лишь послушники и редкие посетители. Но чем старше я становился, тем меньше свободных мест оставалось на скамейках прихода. Когда мне исполнилось семнадцать, желающие перестали помещаться внутри и стояли за дверями, ожидая.

– Дай угадаю, – зевнула я. – Все прихожане были… женщинами?

Он тихо рассмеялся – и я, не сдержавшись, тоже.

– В основном. Хотя бывали и исключения. – Он выразился скривился. – Но да, это были жительницы ближайшего городка. Честное слово, я слишком долго не понимал, почему все они на рассвете решают преодолеть жуткую горную дорогу, чтобы послушать проповедь наставника. Нет, он был неплохим оратором, но до прихода десятки миль по серпантину. Да и в городе были свои приходы…

– И когда ты понял, что дело не в красноречии настоятеля? – хмыкнула я.

– Когда одна из прихожанок предложила мне деньги. Много денег. На эту сумму можно было отстроить еще один приход. За… время, которое я с ней проведу.

Я ощутила желание найти мерзкую стерву и перерезать ей горло. Нет, сначала пытать раскаленными щипцами. А потом – перерезать!

– Вот же гадина! Она была уродливой старухой, ведь так?

– Ей было не больше тридцати. И она считалась самой красивой вдовой города. И самой состоятельной.

Я покосилась на темные пряди Августа. И почему теперь мне совсем не хочется их гладить? Хочется сжать в кулаке и дернуть! Темное и злое сдавило горло. А понимание, какое именно чувство вызвало мою ярость, разозлило еще больше. Ревность, вот что это было!

Я заставила себя успокоиться. Черт возьми, это же Август. Святоша Август. Которого однажды поцеловала девушка с розовыми волосами…

Ревность исчезла – и дышать стало легко.

– Ты ей отказал, она не смирилась и начала угрожать? Попыталась тебя… соблазнить? Или даже похитить?

Август кинул на меня удивленный взгляд.

– Откуда ты знаешь?

– О святые, она взяла тебя силой?

– Конечно, нет! – хмыкнул разрушитель. – Даже в семнадцать я был гораздо сильнее этой женщины. Она сняла одежду и пыталась меня… хм, поцеловать.

Я представила юного Августа и раздетую женщину. Красивую и довольно молодую. Картинка в голове мне отчаянно не понравилась.

– И что же ты сделал?

– Пришлось связать вдову поясом от ее же платья, – пожал Август плечами. Во тьме его глаз блеснули насмешливые искры. – Я оставил ей свое Писание, открыв на главе о чистоте тела, помыслов и Духа. Велел прочитать тысячу раз, а потом принять епитимью. К счастью, после этого вдова оставила меня в покое, больше я ее не видел. Но потом были другие… С похожими предложениями и желаниями.

– Из-за этого ты решил дать обет безбрачия? Из-за того, что слишком многие хотели… обладать тобой?

Он опустил голову, пряди упали, скрывая лицо.

– Хм… Пожалуй. Но еще я действительно хотел служить Истинному Духу. Видел в этом