Поворот в пустоту - Владимир Григорьевич Колычев

– Ну хорошо, – зевнула девушка, поворачиваясь к нему спиной.

И со спокойной душой отправилась досыпать. Но ей-то что, она Кручу не заказывала. И братьев Хохряковых тоже.

Он сел в машину, спокойно выехал со двора, на этом его поездка и закончилась. Одна машина поджала спереди, другая сзади, появился Круча, с ним его молодой опер. Сафрон скривился, но, выходя из машины, постарался сделать хорошую мину.

– Сафрон, ты мне вот честно скажи, я тебе по ночам не снюсь? – с усмешкой победителя спросил Круча.

– Ты мне и днем снишься!

– Хорошо или плохо?

– Плохо!

– Плохо для тебя… Потому что не смог ты меня убить!

– Гонишь! Кто собирался тебя убивать?

– А Хохряковых кто заказал? Антона убили, а Николай из-за этого дал признательные показания… Да, кстати!

Круча достал из кармана наручники, протянул Сафрону, но тот качнул головой, отказываясь от такого подарка.

– Гонево это все! Никто никого не заказывал! Никто никого не убивал.

– А мы с тобой об этом завтра поговорим.

Круча подал знак, с одной стороны к Сафрону подошел мент с погонами капитана, с другой – Лозовой, сопротивляться он не стал. А смысл, когда Круча полный хозяин положения?

* * *

Сумел Хохряков попрощаться с матерью. Отошел от наркоза, поговорил с ней, а на последнем слове умер. Как и обещал. Он еще в морге, но его признательные показания уже в могиле. И от Вареничева толку немного. Позвонил Аббат, объявил сбор, подъехал, сказал, кого мочить, а про Сафрона даже не заикнулся. Хочешь не хочешь, а придется ему поверить, потому как опровергнуть его слова некому. Степан, конечно, постарается расколоть бандита, но шансов это сделать практически нет. Тем более если Вареник говорит правду. Он же не слышал, как Сафрон заказывал Хохрякова.

Зато Бородаев мог слышать, как Сафрон заказывал Степана.

– Да не знаю я ничего! – парень натурально плакал, слезы текли по щекам, но при этом не кололся, хотя на самом деле знал немало.

– «Ниву» угонял? – спросил Степан.

– Ну, хорошо, «Ниву» угонял!

– Кто тебе сказал «Ниву» угнать?

– Никто не говорил.

– Никто?

– Я разговор слышал, Сафрон с этими братьями говорил. Сказал, что машина из Лесковки нужна.

– Сафрон сказал?

– Да, Сафрон. Но он не говорил машину угонять. Я сам предложил.

– Может, он купить машину из Лесковки хотел. Или в прокат взять.

– Может и так! – кивнул Бородаев. – Но я подумал, что угнать надо. А я был там, «Ниву» видел, хозяин подъехал, бросил ее у ворот, даже дверь не закрыл.

– Значит, Сафрон с братьями говорил? И ты только про «Ниву» слышал.

– Только про «Ниву».

– И зачем эта «Нива» нужна, ты не понял?

– Нет.

– А из этой «Нивы» в сотрудника милиции стреляли.

– Я не знал!

– Знаешь, по какой статье покушение на убийство рассматривают? По статье за убийство. Ты соучастник убийства, ты хоть понимаешь, какой срок тебя ждет?

– Понимаю.

– Сдашь Сафрона, отделаешься только угоном автомобиля. Знаешь, чем отличается угон от кражи? Условный срок я тебе не гарантирую, но все возможно.

Как это ни смешно, но Бородаев мог избежать наказания за угон автомобиля. Улик нет, свидетельские показания очень хлипкие, машину так и не нашли. И адвокат у Бородаева уже есть, Сафрон позаботился.

– Но я не могу сдать Сафрона! Он меня ни о чем не просил! Я сам ему предложил!

– Кому ты передал машину? – спросил Степан.

– Какую машину?

– «Ниву», которую ты угнал.

– Не угонял я ничего! – глаза у Бородаева вдруг просохли.

– Нет?

– Все вам как на духу рассказал, а вы мне – Сафрона сдать! – с обидой и укором сказал он.

– Хорошо, не надо Сафрона сдавать. Кому ты передал машину?

– Не знаю я ничего!.. Можно я потребую адвоката?

– Потребовать можешь, а получить… Не нужен тебе адвокат, своей головой думать нужно. Посидишь, подумаешь, сделаешь правильные выводы.

– Я попробую, – тяжко вздохнул Бородаев.

– Попробуй, – кивнул Степан, без особой надежды глядя на него.

Не дурак парень, и слезы у него крокодильи, вряд ли он сдаст Сафрона. Даже если что-то знает.

Но в любом случае Степан добился своего. И на киллеров они вышли, и даже смогли взять одного. Исполнители уже понесли наказание, а заказчик все равно свое получит.

* * *

Один качок похож на обезьяну, с такой же уродливой внешностью и длиннорукий. Со второго можно картину рисовать, например, «Бульдог на охоте». Мордастый, щекастый, глаза маленькие, злые. И скалится, как будто вот-вот зарычит. И один весь в татуировках, и другой. А третьего атлета на подиум выставлять можно, с манекенщицами под ручку ходить. Правильные черты лица, прямой нос, глаза такие голубые, что аж оторопь берет – от страшных предчувствий.

– Ну чего застыл, как невеста перед алтарем? – насмехаясь над Сафроном, спросил красавчик.

– Почему как? – ухмыльнулся мордастый.

– Чур, я алтарем буду! – засмеялся обезьяноподобный. – Спереди!

Снова СИЗО, трое суток на «сборке», и в камеру. Хата просторная, с телевизором, холодильником, и всего четыре шконки. Три места для качков и четвертое для их жертв. Сафрон понял, что загремел в пресс-хату. И он, конечно же, знал, кого за это благодарить. Все-таки отплатил ему Круча черной монетой.

– А кто сзади подопрет? – спросил мордастый.

Сзади Сафрона подпирала запертая дверь. А спереди самый настоящий ад. Он, конечно, будет биться до последнего, но если с братьями Хохряковыми не прокатило, то и сейчас шансов практически нет. В дверь нужно стучаться, требовать вертухая, но ведь не откроют, не для того Сафрона здесь закрыли. Не откроют, а факт останется фактом. Зашквар это, ломиться из хаты, если братва узнает.

– Двое уже пытались подпереть! – Сафрон расправил плечи.

– Понравилось?

– Потом на коленях умоляли простить!

Сафрон хорошо помнил этот момент. Хохряковы на колени не падали, но прощения просили. И даже намекнули, что могут отработать повинность, но за отдельную, разумеется, плату. А обида на Кручу тогда стояла так остро.

– А мы слышали, это ты там на хате кого-то умолял. Под шконкой.

– Не было ничего, а Никс и Томас уже в морге… Вам это нужно?

– Все когда-нибудь там будем. Ну чего стоишь, проходи. Гостем будешь!

Мордастый подошел к Сафрону, положил руку ему на плечо, с силой надавив на него.

– Музыку послушаем! – осклабился красавчик.

– В три смычка! – сказал мордастый, дыхнув на Сафрона утробной гнилью.

– Может, не надо? – Сафрон резко сдал назад, повернулся к двери, как будто собирался стучать по ней.

И разжался, будто боевая пружина, с разворота ударил мордастого головой в нос. Сколько раз он тренировал этот удар, имелся у него и опыт применения, правда