Конец мира – это только начало - Питер Зейхан

выручка могла. Если доходы не могли покрыть долги, фирмы могли просто взять дополнительные кредиты. Если кредиты были недоступны, правительство всегда могло расширить денежную массу, чтобы подтолкнуть все вперед. (Не помешало и то, что расширение денежной массы также снижало стоимость валют азиатских стран, делая их экспорт более конкурентоспособным и, следовательно, повышая доходы от экспорта).

В ходе первой азиатской волны сельское хозяйство уступило место текстилю и тяжелой промышленности. В период после 1971 года тяжелая промышленность уступила место все более совершенному производству всех мыслимых видов продукции: бытовая техника, игрушки, автомобили, электроника, компьютеры, сотовая связь. Рост, обусловленный ростом капитала, означал, что в течение двух поколений все четыре страны превратились в современные индустриальные системы, не уступающие многим наиболее развитым городам мира. Учитывая, что на начальном этапе большинство из них относились к наименее развитым и беднейшим регионам планеты, их коллективное преображение является одной из величайших историй экономического успеха в истории.

Этому способствовали три вещи:

Во-первых, американцы неуклонно передавали свою промышленность азиатским государствам. Это послужило отличным обоснованием для долговой модели азиатов, а также обеспечило бешеный американский (а со временем и мировой) спрос на продукцию азиатов.

Во-вторых, этот внешний спрос оказался достаточно прочным и стабильным, чтобы сделать экспорт азиатских стран настолько прибыльным, что все четыре страны смогли (по большей части) выйти из долгового кризиса.

В-третьих, азиаты, будучи самыми восторженными из тех, кто принял фиатную валюту, были готовы расширить границы возможного до такой степени, что американцы и европейцы стали несколько настороженно относиться к самой природе азиатских финансов. В дополнение к быстрой и свободной игре с математикой, азиаты использовали сочетание правовых и культурных барьеров, чтобы активно препятствовать проникновению иностранцев в их финансовый мир. Например, большинство азиатских конгломератов создали банки в рамках своих собственных корпоративных структур - удачи вам в инвестировании. Такое сочетание роста, прибыли и контроля позволило азиатам время от времени устраивать полузапланированные долговые кризисы, чтобы вытряхнуть самые серьезные финансовые дисбалансы, не подвергая риску свои политические или экономические системы.

Со временем эта модель распространилась на другие азиатские страны, но с неоднозначными результатами. Сингапур превратился в глобальный финансовый центр, применяя западный капитал в соответствии с (в основном) западными нормами к проектам, которые имели смысл для западных людей, в то время как азиатские деньги направлялись в более сомнительные проекты по всей Юго-Восточной Азии. Малайзия и Таиланд использовали азиатские финансовые стратегии, чтобы успешно продвинуться в полупроводники и электронику, а также (гораздо менее успешно) попробовать свои силы в автомобилестроении. Индонезия больше сосредоточилась на присущих ей возможностях для коррупции, которые проявляются, когда деньги, в некотором смысле, свободны. Многие из неудачных решений по распределению капитала были приняты всеми четырьмя странами (а также Кореей, Японией и Тайванем), когда азиатский финансовый кризис 1997-98 годов заставил вспомнить о них.

Самым большим приверженцем азиатской финансовой модели является, конечно же, Китай. Дело не столько в том, что китайцы применили эту модель какими-то принципиально новыми способами, сколько в том, что они довели ее до абсурдных крайностей практически по всем показателям.

Отчасти абсурд объясняется просто размерами. Когда Китай начал свой путь развития в 1980 году, в нем уже проживал один миллиард человек - больше, чем в остальных странах Восточной Азии, от Японии до Индонезии.

Частично это было время. Вступление Китая в глобальный порядок произошло только после саммита Никсон-Мао, смерти Мао и начала широкомасштабных экономических реформ в конце 1970-х годов. К тому времени, когда китайцы были готовы заняться бизнесом, золотой стандарт был отменён уже почти десятилетие назад. Современный коммунистический Китай не знал ничего, кроме эпохи фиатных валют и дешевых денег. У него не было хороших привычек, от которых можно было бы отказаться.

Отчасти это было связано с целями Пекина по объединению. В Корее, Малайзии и Индонезии половина населения проживает на небольшой территории (Большой Сеул для корейцев, западное побережье среднего Малайского полуострова для Малайзии и остров Ява для Индонезии). Япония до индустриализации была самым этнически чистым государством в мире. Сингапур - это город. Эти азиатские государства начинались с достаточно унифицированного населения.

С Китаем дело обстоит иначе. Китай смешанный.

Даже исключая незаселенные и малонаселенные части, Китай занимает площадь более 1,5 миллионов квадратных миль, что примерно равно площади всей Западной Европы. Эти 1,5 миллиона квадратных миль охватывают климатические зоны от почти пустыни до почти тундры и почти тропиков * (В ненаселенном Китае есть настоящая пустыня, настоящая тундра и настоящие тропики). Даже "простая" часть Китая, Северо-Китайская равнина, стала свидетелем большего количества войн и этнических чисток, чем любое другое место на планете. Долина Янцзы в центре Китая на протяжении большей части истории входила в число самых развитых экономик мира. Суровые ландшафты Южного Китая приютили всех - от самых бедных и технологически отсталых народов Азии до гипертехнократии Гонконга.

Каждая страна уделяет большое внимание политическому объединению. Каждая страна ведет внутренние войны, чтобы достичь этого. Внутренние усилия Китая по объединению - одни из самых чудовищных в мире, они растянулись на четыре тысячелетия и десятки отдельных конфликтов. Самая последняя крупная вспышка - "культурная революция" Мао - унесла жизни по меньшей мере 40 миллионов человек, что в двадцать пять раз превышает число американцев, погибших во всех войнах. Китайская вера в необходимость внутриполитического насилия, репрессий и пропаганды не возникла из ниоткуда, а рассматривается как необходимая реальность, позволяющая избежать кошмарных гражданских войн. Решение?

Тратить!

Китайское правительство выделяет капитал на все. Развитие инфраструктуры. Строительство промышленных предприятий. Транспортные системы. Образовательные системы. Системы здравоохранения. Все и вся, что обеспечивает людей работой. Мучительно мало из этого может быть квалифицировано как "разумное распределение капитала". Целью является не эффективность или прибыльность, а достижение единственной политической цели - преодоление региональных, географических, климатических, демографических, этнических и тысячелетних исторических барьеров на пути к единству. Никакая цена не может быть слишком высокой.

И цена действительно была заплачена:

Объем новых кредитов в 2020 календарном году составил около 34,9 триллиона юаней (примерно 5,4 триллиона долларов США), что, даже если использовать статистические данные о размерах национальной экономики, которые даже китайские государственные экономисты считают раздутыми, составляет чуть менее 40 процентов ВВП. Можно предположить, что к 2022 календарному году общий объем непогашенного корпоративного долга в Китае достигнет 350 процентов ВВП, или около 385 триллионов юаней (58 триллионов долларов США).

Китайцы приняли эру фиатных валют так же тепло, как и азиатскую финансовую модель. Китай регулярно печатает валюту по курсу, более чем в два раза превышающему курс США, а иногда и в пять раз. И в то время как американский доллар является хранилищем стоимости для всего мира и глобальным средством обмена,