Обратный отсчет: Равнина - Токацин

Гедимин ждал, что гзеш закипит, а металл стечёт, но пластина полсекунды светилась отражённым светом — и выплюнула световой «комок» обратно. Сармат видел, как от горящей поверхности отделяется огненный сгусток, зависает на долю секунды и летит в подставленную ладонь. Жрец поймал его, встряхнулся, зажигая вдоль хребта полосу белого огня, что-то прошелестел и чуть наклонил голову, прижимая зеркало к груди.

— Ядро Сатурна… — еле слышно пробормотал Вепуат, оглядываясь на Гедимина. — Ты это видел?

— Мать моя колба, — выдохнул Гедимин, глядя на зеркало. «Белая вспышка. Мой скафандр от такой оплавился. Ульсена должна была размягчиться. Гзеш — потечь. Если стекло поглотило… допустим… но как оно могло отразить? Это же не свет, это плазма…»

Сигма-сканер по-прежнему не видел внутри самодельной зеркальной пластины никаких плазменных отражателей — только слой стекла, слой легкоплавкого металла и слой эластомера… и кое-что ещё — слабую, едва заметную рябь сигма-излучения. Ошибки не было — рябило именно зеркало.

— Дай сюда! — Гедимин отобрал у Вепуата вторую пластину, в которую ещё никто не швырялся плазмой. Первую секунду экран сканера казался «чистым», но, приглядевшись, сармат увидел очень слабую рябь — это зеркало тоже «фонило», и Гедимин был уверен, что «фонить» оно начало только здесь.

Чтобы выделить слабое излучение, пришлось обернуть предмет экранами со всех сторон — и Гедимин, ни на кого не обращая внимания, уплотнял их, пока стрелка на дозиметре, качнувшись, не указала точно на пластину. «Три микрокьюгена, чистая сигма,» — повторил про себя сармат. «И „светит“ именно отражающая часть. Это из-за ульсены? Первичное заражение?»

Сэта молча наблюдали за сарматами. Увидев, что Гедимин убирает экраны и поворачивается к Вепуату, жрец снова подал голос. Он по-прежнему держал зеркало у груди и явно не хотел с ним расставаться.

Вепуат вскинул голову, коротко что-то протрещал и резко повернулся к Гедимину. «Подтверди!» — жестом приказал он, и сармат, растерянно мигнув, кивнул и протянул руку к сфалту за спиной. Сэта отступили на шаг и слились в трёхметровую огненную стену. Ещё секунда — и она погасла, не оставив на земле ничего.

— Яд-дро Сатурна! — Вепуат, шумно выдохнув, вскинул наплечные перья. «Трилобиты», будто того и ждали, тут же спикировали на него с разных сторон. Вепуат посмотрел на одинокое зеркало, ещё зажатое в его кулаке, и покачал головой.

— Если б знать, что это вообще такое…

— Что ты сказал жрецу? — нетерпеливо спросил Гедимин. Ему было не по себе.

— Сказал, чтобы не смел применять эту штуку во вред, — отозвался Вепуат, недобро щурясь. — И другим чтоб запретил.

Гедимин мигнул.

— Во вред? — он протянул коготь к зеркальцу — нелепой, вроде бы, цацке, даже не отражающей как следует, пригодной только для украшения. — А это… возможно?

— А я знаю⁈ — Вепуат нервно дёрнул плечом, потревожив «трилобитов»; они завозились, недовольно щёлкая спинными щитками. — Я ничего про неё не знаю. Но она уже у Сэта…

Гедимин тяжело вздохнул. «На этой планете всё работает как-то по-идиотски. Электричество, вращение, стекло… И оптика тоже. А я уже напихал зеркал в реактор. Если выяснится, что они взрываются…»

— Идём, — сказал он вслух, поворачиваясь к дрону. Тот, пискнув, полетел к стойке, забытой на дальнем краю кратера. Его тяги вполне хватало, чтобы выдернуть кости из пепла и донести лёгкую конструкцию до разлома. Гедимину делать по чужой земле лишний круг не хотелось.

… — А? Что? — Айзек, оттеснённый от щита управления, стоял у стены и растерянно мигал, пока Гедимин, разобрав систему зеркал, тщательно сканировал каждую часть. Отсканировать было несложно, трудно было закранировать, — реактор «фонил», встревоженный хранитель лез щупальцами со всех сторон одновременно, и насилу сармату удалось его успокоить. В установку он так и не «залез» — устроился за спиной, обхватив тонкими волокнами виски и лоб. Но, по крайней мере, образцы он теперь не «засвечивал» — и Гедимин, проведя последний замер, облегчённо вздохнул.

— Чисто, — бросил он, расставив зеркала по местам. — Видимо, мифрил не заражается. Хоть что-то работает, как надо.

— На что ты там наткнулся? — спросил Айзек, устраиваясь у пульта. — Что-то опасное?

Гедимин пожал плечами и недовольно сощурился.

— Понятия не имею. Что за бредовая планета…

Айзек сочувственно хмыкнул.

— А что случилось-то? Зеркала тут тоже… не такие, как на Земле?

— Да тут всё по-идиотски перекошенное, — отозвался Гедимин. — Надо разбираться…

— Как Сэта понравилось стекло? — спросил ему в спину Айзек, и сармат, вздрогнув, обернулся. — Носили показывать? Вепуат собирался.

— Понравилось, — Гедимин угрюмо сощурился. — Зеркала — так точно. И стекляшки вроде тоже. Ещё бы не бредовая планета…

…Снаружи посветлело — уже можно было различать по цвету камешки под ногами; до рассвета оставалось часа два. Гедимин, не доходя до шатров, свернул на окраину. Текк’ты ещё работали; они перевернули недостроенный ангар крышей кверху и лепили на камне складки. На «смятом» участке крыши самый крупный змей делал продухи. Гедимин долго смотрел, как осторожно огромное существо приближает голову к пластичной поверхности, как прощупывает её языком и, чуть отодвинувшись, делает резкий выпад и замирает, глядя на растекающийся камень. Оно не притрагивалось к крыше, но отверстия появлялись одно за другим по мере его движения. «Будто у него лазер на носу,» — думал Гедимин, исподтишка сканируя пластичный камень; хотелось просканировать самого строителя, но существо могло это заметить — и, как минимум, отвлеклось бы. «Прицеливается — и режет. Как они это делают⁈»

— Гедимин! — окликнул его Вепуат, останавливаясь неподалёку. «Трилобитов» он отнёс в шатёр, образцы стеклянных сосудов тоже где-то оставил, а вот зеркало по-прежнему блестело на броне. Гедимин недовольно сощурился. «Не, я уж лучше с Текк’тами. Тоже непонятные, но к ним я уже привык.»

— Скоро землетрясение, — напомнил он Вепуату. — Ты стекло обложил ветошью?

— Листьями засыпал, — кивнул тот. — Полный ящик листьев. Гедимин, пойдём ставить опыты!

— Какие? — сармат нахмурился. — У меня всё убрано.

—