Обратный отсчет: Равнина - Токацин

уцелели, хотя основная нагрузка пришлась на них. «Надо будет доработать,» — Гедимин перевернул зеркало корпусом кверху и задумчиво сощурился. «А может, дело не в демпферах, а пластина была с дефектом. Посмотрим, как поведёт себя замена.»

Отражение в мониторе стало чуть менее чётким — по крайней мере, для сарматского глаза, — выбывший элемент системы зеркал Гедимин заменил другим, сделанным вручную для контроля накопителя. Теперь радиометр, убранный за накопительную пластину, в зеркале не отражался. Саму пластину сармат проверил, когда вынимал повреждённую деталь, и до перенасыщения там было очень далеко, но отсутствие контроля немного раздражало. «Интересно, как система будет работать на элементах, сделанных вручную,» — думал Гедимин, снова заворачивая треснувшее зеркало в защитное поле. «Надо проверить. Мифрил у меня ещё есть. Изготовить сменные пластины для полной системы и собрать их. И демпферы. Демпферы надо доработать.»

…Айзек взглянул на шар защитного поля и еле слышно хмыкнул.

— Всё-таки не выдержало?

— Пластина была с дефектом, — отозвался Гедимин, недовольно щурясь. Дело было всё-таки не в демпферах (хотя их всё равно надо было доработать), — сменная, более грубая, толстая и «дефектная» пластина выдержала на том же месте пять подземных толчков, и посильнее, чем тот, что расколол первую. Гедимину было досадно.

— Только одна? — Айзек заглянул в монитор и снова хмыкнул. — Я боялся, что ты тут осколки выметаешь. Всё-таки эти штучки не очень надёжны… А что с твэлом? Оболочки не потрескались?

Гедимин качнул головой.

— Внутри я всё проверил. Поднимусь наверх, осмотрю катушки — и будем запускать.

При последних словах к его запястью прижались тёплые волокна. Сармат едва заметно ухмыльнулся и провёл ладонью по гладкому корпусу.

— Ждёшь запуска?

Наверху уже темнело, а под плотным защитным куполом и так было не слишком светло, — сармат прикрепил к поясу фонарь. Пару секунд он, запрокинув голову, разглядывал защитное поле. Оно было тусклым, только приглядевшись, можно было различить красные кольца и волнистые линии.

Крышка отъехала в сторону, открыв управляющие элементы, и Гедимин посветил сигма-сканером на катушки. На каменных пластинах под ними ничего не блестело — гзеш выдержал, «молния» не протекла. Сармат осмотрел сдвижные элементы и довольно хмыкнул.

— Айзек, полная готовность!

— Tza tatzqa qendeka den una! — донеслось из открытого бункера. Гедимин смотрел, как движутся костяные шатуны, как смещаются экранирующие пластины, и едва заметно улыбался. «Хоть что-то нормально работает. Хоть что-то.»

…Текк’ты встретили Гедимина протяжным гулом. Они уже не наматывались каждым витком на недолепленные каменные стены, — над землёй осталось по пять-шесть метров от каждого существа, остальное втянулось в скалу. Почти готовому ангару дали затвердеть, пластичными остались только некоторые участки — там была нужна тонкая доводка, и Текк’ты по двое склонились над ними, доделывая последние элементы. Рядом из гравия торчали слегка прикопанные каменные пластины — створки ворот; на каждой темнел выдавленный символ радиационной опасности.

…Войдя в лабораторный шатёр, Гедимин остановился — у входа, прислонённый к выправленному фундаменту и подпоркам, стоял белый посох. Его владелец сидел за столом, облокотившись на него, и разглядывал поддон, полный стеклянных предметов. Вепуат негромко что-то пояснял, вертя в руках маленькую чашку без ручек. Страж слушал внимательно, только хвостовая клешня под столом дёргалась из стороны в сторону; её «челюсти» были плотно сжаты.

— Гедимин! — Вепуат радостно усмехнулся. — Вот ты вовре… Эй! Что это?

— Зеркало треснуло, — буркнул сармат, выкладывая шар защитного поля рядом с поддоном. — Одно из реакторных. Нужна замена. Ещё не всю шихту извёл?

— Мать моя пробирка! — Вепуат сгрёб шар двумя руками и широко ухмыльнулся. — Вот это кстати. Как раз думал попросить у тебя мифрил. Но сам я хорошо не сделал бы. Мне пока все эти растворители не даются. А тут — как раз хороший образец.

— Тхелен? — Хассинельг осторожно заглянул в отражающую пластину и щёлкнул хвостовой клешнёй. — Это из мастерских Куэннов. Что может так разровнять тягучую массу?

— Эй! Куда поволокли? — запоздало нахмурился Гедимин. Поддон с «вторсырьём» со стола уже исчез, оба существа выбрались к выходу. Вепуат держал в руках разбитое зеркало, из-под брони торчало ещё одно — самодельное, из разрезанной бутылки. Гедимин поставил на стол плавильную печь, выдвинул ящик, на треть наполненный «стеклянной» шихтой, и развернулся к «двери».

— Верни вторсырьё, — велел он Вепуату. — Буду смывать мифрил.

— Погоди с мифрилом, — отмахнулся разведчик. — Я уговорил Хассинельга на пару опытов. Всё о том же, о свойствах зеркал… И как раз нам не хватало чего-нибудь с мифрилом.

Гедимин мигнул.

— Опыты? Выяснил что-нибудь?

Вепуат качнул головой.

— Они эти штуки впервые видят, а мы… мы, в общем, тоже. Разве что ты, как физик, что-нибудь сообразишь. Пойдёшь с нами?

…Для опытов выбрали место на окраине — там, где когда-то сушили разрубленные «деревяшки». Гедимин думал на ходу, что ещё пара построек на холме — и с экспериментами придётся перебираться на соседний, на границу Сфена Огня. Хассинельг по пути свернул к полевым кухням и вернулся с горстью ягод курруи и двумя Скогнами. Гедимин удивился было, что ему удалось привести только двоих, а не весь лагерь, но тут же понял, что не удалось — через несколько секунд из-за шатров высунулись нхельви, а потом и двуногие. Хассинельг, повернувшись к ним, что-то проверещал и для убедительности поднял посох. Аборигены подались назад, отступили за шатры, но через пять секунд Гедимин увидел их на прежнем месте. Близко они, впрочем, не подходили.

— Думаешь, надо? — спросил Вепуат, глядя, как сармат ставит над окраиной защитный купол. — И прямо такой? Мы же не взрывать собираемся…

Гедимин выразительно хмыкнул и уплотнил купол ещё немного. Сквозь полупрозрачные стенки было видно, как аборигены, которым испортили обзор, подбираются ближе. Одного привели под руки; из-под его шапки выглядывал сарматский пластырь — повязку с головы ещё не сняли.

— И этому не сидится, — Вепуат, проследив за взглядом Гедимина, недовольно сощурился. — Но он быстро поправляется. Видно, движение ему на пользу.