Стоунхендж - Юрий Никитин

— За его столом герои?

— За его столом старшие дружинники. То-есть бояре иначальники дружин. Кто своим умом, силой да отвагой выбился из серости вяркость. Стол у князя не круглый, иначе до середины не дотянуться, но все одноникто никому рта не затыкает. Как, готов?

Томас замедлил шаги, подумал. Тряхнул русыми кудрями.

— Почему нет?

Олег, посмеиваясь, кивнул Яре, вдвоем пошли за Томасом. Тотшагал надменный, гордо выпятив грудь и выдвинув челюсть. Синие глаза смотреливызывающе. Шаг был широкий, но неспешный.

Разговоры за столом умолкли, глаза всех были наприближающемся рыцаре. Доспехи блестели, на поясе болтался длинный узкийкинжал. На левом плече металл блестел особенно ярко: отполировала перевязь сдвуручным рыцарским мечом. Шпоры на сапогах легонько, но тоже вызывающепозвякивали. За ним волочился длинный белый плащ с огромным красным крестом.

Томас остановился у стола, сделал легкий небрежный поклонкнязю. Тот медленно обозревал блистающие доспехи иноземца, широкий рот сомкнул,как капкан на волка. Молчание затягивалось. Все смотрели то на рыцаря, то накнязя, ждали.

Олег вздохнул, робко потрогал одного по плечу, спрятанномупод кольчугой:

— Мужик, а, мужик!.. Будь добр, подвинься!

Теперь все взоры повернулись к нему. Пирующий медленноповернул голову — зрелище было устрашающее, будто Олег взглянул в глазавылезшего из берлоги медведя. Да не простого, а матерого, знающего, как битьвсадника вместе с конем. Ярость медленно начала проступать на лице: его толькочто прилюдно обозвали мужиком!

Олег вздохнул скорбно, незаметно сжал плечо. Кольчуга собраласьв комок, заскрипели кольца. Но Олег защемил и кожу, гость князя побледнел,попытался вскочить. Олег, все так же смиренно улыбаясь, отодвинул чуть,втиснулся, переступив через лавку, сел. На конце длинной лавки рухнул на полкрайний.

Среди гостей пошли невольные смешки. Олег с тем же смиреннымвидом уперся в соседа слева, подвинул его, а с ним с десяток гостей, навытянутую руку. На пол упали с руганью еще двое. Яра кивнула надменно, так онапоблагодарила, переступила через лавку, высоко задирая ноги.

Томас понял, что теряет лицо, стоя, как плохо срубленныйпень, отстранил еще одного и сел. Правда, было свободное место рядом сЯрославой, но предпочел обидеть еще одного, сел рядом с каликой.

За столом нарастал грозный гомон. Князь молчал. Зорко и тяжелоглянул на троих незваных гостей, они ощутили себя, как на сквозняке. Томас ещеплотнее стиснул капкан рта, но молчал. Рядом с ним поднялся дородный боярин,красный и налитый драчливой силой, взревел гулко и страшно:

— Эт што за бродяги незваные?.. Аль некому вытряхнутьих за ворота?

Томас сидел с надменным лицом. Что-то происходило, каликалучше знает, как реагировать. При всем своем смирении, странноватом, правда,все же не даст вытирать о себя ноги.

Калика придвинул к себе жареного гуся, обеими руками началрвать крылья, лапы. Боярин взвизгнул от ярости. С другой стороны князя поднялсяширокий в плечах хмурый воин. Лицо в шрамах, взгляд прицельный.

— Странник, — сказал он негромко, но услышаливсе, — зачем же руками? Возьми нож!

С этими словами он молниеносно выхватил что-то из-за пояса иметнул в калику. Томас не успел рта открыть, как калика еще быстрееотодвинулся, а в его руке блеснул схваченный на лету нож — длинный, чутьскошенный, явно тяжелый.

— Неплохой нож, — одобрил калика, — нотупой... И ржавый. Пошто гуся позорить?

Он взвесил нож в ладони. За столом была мертвая тишина.Калика держал воина на прицеле зеленых глаз, лезвие в его руке хищнопоблескивало. Кровь отхлынула от лица воина. Томас видел, как все потрясенносмотрят на странного гостя. Никто из них не поймал бы нож, брошенный с такойсилой и явно умелой рукой.

Калика быстро и без размаха швырнул нож. Он пронесся мимо ивыше — на стене жалобно звякнуло. Один из тяжелых щитов, круглый и обтянутыйкрасной кожей, подпрыгнул, соскочив с колышка, но не упал — нож пригвоздил кбревенчатой стене.

— Я по старинке, — объяснил калика с набитым ртом.Он рвал гуся, совал в пасть истекающие соком белые ломти. — Странникам дакаликам грешно привередничать.

В мертвой тишине гости начали двигаться. В глазах князяТомас уловил одобрение. Что ж, любой владетельный барон жаждет, чтобы за егостолом собирались необычные люди, происходили странные вещи, чтобы о них долгорассказывали, чтобы те слухи обрастали новыми, пусть придуманными,подробностями.

Слева от Томаса хмурый мужик придвинул к нему пустое блюдо.

— Что ж, рыцарь, вот тебе посудина... Клади себе сам.

Томас с подозрением посмотрел на блюдо. Другие едят насеребре и золоте, а ему простое железное, будто псу. Пока размышлял, какпоступить, руки сами свернули блюдо в трубочку, палец не засунешь, с грохотомпокатил обратно.

— Спасибо. Мне не нравится цвет.

Он уловил улыбку князя. Дерзость везде приветствуется, еслиона чем-то подкреплена. Иначе каждый бродяга полезет за княжий стол, да еще иноги на стол. Молодой отрок по знаку князя принес и поставил перед Томасомсеребряное блюдо, богато украшенное насечками, фигурами зверей и птиц. Томасбыстро оглядел стол. На золоте ели только сам князь и двое его палатинов.

Острые глаза князя остановились на Яре. Она сидела гордая, спрямой спиной, единственная женщина как-никак на мужском пиру, золотые волосызаплетены в толстую косу, которую перебросила через плечо на грудь.

— Как зовут тебя, красавица?

Она замялась, украдкой взглянула на Томаса, умоляюще накалику. Олег сказал с набитым ртом:

— Славный князь Доброслав... Ты многое уже понял, явижу. Но нам троим пока что лучше не называть своих имен.

Томас важно кивнул, его глаза не отрывались от блюд, которыеотрок перекладывал на его тарелку, а тарелка была размером с тазик.

— Мы в тяжелом квесте, ваше княжеское величество.

— За вами погоня? — поинтересовался князь.

— Засады чуть хуже... — ответил Олег.

Теперь на них смотрели оценивающе-уважительно. Олег слышал, каку некоторых скрипит в голове от старания понять, кто же они. Не все богатырисходятся даже к киевскому двору, а уж здесь и вовсе не каждый бывает дажепроездом, но слыхали и здесь о многих знатных, сильномогучих, непобедимых,великих силой и удалью. Многие дают странные обеты, но нет странного в том,когда гость не хочет называть своего имени.

Яра постоянно ощущала на себе тяжелый жаркий взгляд мрачногогостя, что сидел на противоположном от князя краю стола. Вокруг него держалисьего люди, видно сразу. Человек этот явно богат и знатен, лицо человека,привыкшего повелевать, но глаза осторожные, прицельные. Такой умеет ивыслушать, чтобы твои же слова обратить против тебя.