Снег на экваторе - Андрей Поляков

– В Сомали «русский врач» – это бренд, – гордо сказал Вадим.

Ахмед это прекрасно понимал. А потому, если не удалась одна затея, можно попробовать провернуть что-нибудь другое. В конце концов, почему бы не сдать принадлежащего тебе врача в аренду? А может, он просто считал, что, посидев еще недельку-другую, хирург станет сговорчивее.

Кроме того, Вадим не придал значения одному важному происшествию. Накануне осмотра дома Ахмед забрал у него мобильный телефон, сказав, что его собственный что-то забарахлил.

После осмотра директор пропал. Исчез и переводчик. Только в этот момент до Вадима наконец дошло, что его водят за нос.

– Я начал анализировать положение, в котором оказался, – бесстрастно рассказывал он. – Итак, я нахожусь в доме один, без средств связи, без возможности передвигаться, а внизу, на первом этаже, сидят два охранника с автоматами. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что человек, попавший в такое положение, называется «заложник». Сначала хотел собрать вещи и ночью попробовать добраться до отеля «Саафи», но в Могадишо такие походы невозможны. Я не мог понять, что же теперь будет делать Ахмед.

Просчитав варианты, Вадим решил забаррикадироваться.

– Сомалийские дома строятся как крепости, – пояснил он. – Я закрыл все двери на первый этаж, а они металлические. Тут же, откуда ни возьмись, возник якобы пропавший Хасан. Я приказал ему идти к Ахмеду, привезти его вместе с господином Суфи и еще одним сомалийцем, с которым познакомился в отеле, а потом в их присутствии обсудить наши отношения. Хасан принес такой ответ: Ахмед готов купить мне билет и даже отпустить в другое место. Но я ему уже не верил. Какой билет? Посадит в машину, а сам увезет хрен знает куда.

Едва забрезжило утро, начался штурм.

– Ахмед и охранники, которых стало уже трое, на тележке подвезли лестницу, – рассказал Вадим. – Я начал кричать, чтобы услышали соседи, а когда они появились, показал знаками, что мне хотят сделать плохо.

Напрасные надежды. Соседи не собирались вмешиваться. Приходилось рассчитывать только на себя. Тем временем Ахмед приставил лестницу к балкону. В ответ российский хирург столкнул вниз тяжелую спутниковую тарелку.

– Я не робкого десятка. К тому же понял, что обстановку все равно уже не контролирую, – сказал Вадим. – Но тут один из охранников нажал на курок. Две пули прошили левое плечо. Дело принимало серьезный оборот. Лестницу опять приставили. Еще одна пуля попала мне в правое плечо.

Ахмед стал подниматься по лестнице. Когда его автомат появился над парапетом балкона, Вадим подскочил и попытался отнять оружие.

– Когда я схватился за автомат, Ахмед развернул его и выстрелил, – подробно вспомнил хирург самый опасный эпизод своей сомалийской саги. – Пуля попала в правую половину таза. Находясь в шоке, я автомат все же вырвал.

Директор больницы мгновенно съехал вниз, но и победитель схватки был не в состоянии дальше держать оборону.

– Я получил ранение такое же, как Пушкин на дуэли, – иронично заметил Вадим. – Поэту пуля тоже попала чуть ниже крыла подвздошной кости. Ранение было сквозным, началось кровотечение. Я закричал: скорее, помощь, ранен, умираю. И из последних сил сбросил автомат вниз. Тогда Ахмед и охранники поднялись на балкон и открыли двери.

Российского врача положили на матрас, спустили в машину и отвезли в больницу Красного Креста «Медина».

– Всю дорогу я крепился и пытался не потерять сознания, понимая, что, если в течение 30–40 минут лягу на операционный стол, шанс есть, – продолжил хирург. – В «Медине» работал мой знакомый Либан – сомалиец, который учился в Воронеже. Увидев его, я взмолился: «Быстрее, только быстрее!» Никогда не думал, что можно так ликовать, когда тебя везут в операционную. Ну, а дальше наркоз, провал, операция.

На следующий день Вадима посетили директора крупных столичных клиник «Аль-Хаят» и «Арафат». Весть об инциденте разнеслась по городу. Узнали о нем и работавшие в Могадишо трое врачей из Донецка, но проведать раненого российского коллегу они не смогли.

– Я им звоню, спрашиваю: «Что же вы не приходите?», – недоумевал Вадим. – А они отвечают, что их не пускает глава больницы. Между прочим, тоже выпускник российского вуза. Что делать – Сомали. Одна из особенностей поведения. Сомалийцы считают, что если заплатили тебе деньги, то могут держать, как дойную корову. Даже боятся тебя кому-то показывать.

Прошло несколько дней, и состояние вновь стало ухудшаться. По настоянию Вадима ему сделали повторную операцию. Известия о раненом российском враче дошли до Найроби.

– Мне неожиданно позвонил консул России в Кении, – сказал хирург. – А, наверное, через день, я точно не помню, за мной прилетел самолет.

На самом деле эвакуировали россиянина не на следующий день после звонка консула, а через неделю. По словам дипломата Бориса Шерстнёва, раненый был крайне слаб и временами терял сознание. Зато сопровождавшие его сомалийцы бодро и настойчиво требовали платы за «спасение и излечение» пострадавшего. Консулу не без труда удалось прервать неприятную дискуссию с вооруженными до зубов «спасителями», беспрестанно жевавшими наркотические листья ката, и внести раненого в самолет. Со взлетно-посадочной полосы – участка пустыни, освобожденного от верблюжьей колючки – удалось взлететь без приключений.

– У них была зенитка, переделанная из старого противотанкового ружья, – рассказал Шерстнёв. – Но ничего, обошлось. Стрелять не стали.

В Найроби раненого окружили заботой. Первые двое суток посольский врач Александр Мельнейчук не отходил от Вадима ни на минуту, и только удостоверившись, что кризис миновал, позволил себе краткий сон.

– Больной поступил в тяжелом состоянии, к тому же был близок к истощению, – сообщил доктор. – Он почти две недели не ел. Из машины мы его выносили на руках. Честно говоря, поначалу даже возникли сомнения, не совершаю ли я ошибку, беря на себя ответственность.

Посольского врача, который сам специализировался на хирургии, удивила и покоробила квалификация хирургов в сомалийском госпитале.

– Вадим Михайлович говорил, что у него масса претензий к тому, как его вели в качестве больного, – сказал Мельнейчук. – Операцию на нижнюю конечность, в которой был поврежден правый седалищный нерв, нормально сделать не смогли. Он прибыл с постоянными жуткими болями в висевшей, как плеть, правой ноге. Были перебиты сочленения костей таза в области крестца, что нарушало опорную функцию. И это не считая сквозных ранений обеих верхних конечностей и живота. Раны, в общей сложности восемь пулевых отверстий, гноились и требовали особого ухода. Большие усилия пришлось приложить для восстановления работы кишечника.

В очередной раз приходилось удивляться тому, сколько способен вынести человек, насколько велики ресурсы организма.

– Вадим Михайлович не был, что называется, транспортабельным, но что делать, его обязательно надо было вывозить, – подчеркнул Мельнейчук. – К тому же, сомалийский врач уверял по телефону, что больной чувствует себя нормально, катается на кресле. Блеф, конечно.