Снег на экваторе - Андрей Поляков

За четыре года пребывания в Москве он не только освоил премудрости киномонтажа, но и познакомился с женой Лили, болгарской студенткой Педагогического института имени Ленина. Судьбоносная встреча предопределила второй, еще более крутой поворот. Несмотря на братские отношения с Болгарией, супругу в закрытый для иностранцев Куйбышев не пустили. Оставалось или разводиться, или ехать в Софию, где у Лили была гарантированная работа. Новобрачные предпочли второй вариант.

Скучать Владимиру не пришлось. Его взяли на болгарское телевидение режиссером документальных фильмов. Наладился быт, родилась дочка Женя. Казалось, неугомонный кинематографист-математик, наконец, осядет и остепенится. Не вышло. В России грянула перестройка.

– Как многие в те годы, я верил, что вскоре жизнь изменится к лучшему, – говорил Сорокин. – Надежда, ностальгия – все смешалось, и я не выдержал. Вернулся в Куйбышев, на местное телевидение, перетащил за собой Лили. Теперь ей разрешили поселиться в городе, но работы не нашлось. По мере развития перестройки жить становилось все труднее, и через два года мы вновь перебрались в Софию.

Да вот незадача – перестройка последовала за семейной парой в Болгарию.

– Производство замерло, – вспоминал Владимир. – На киностудии «Бояна» вместо прежних двух десятков фильмов за год с трудом снимали два, на телевидении уволили 50 режиссеров, то есть половину. Профессия из престижной в одночасье стала никчемной. А на что надеяться русскому, когда вокруг бродят толпы безработных болгар?

И все же какой-то выход был, его не могло не быть. В это Сорокин верил твердо.

– Когда отчаяние подступило вплотную, я сел, взял чистый лист бумаги, разделил его на две части и начал составлять списки, – сказал Владимир. – Слева перечислил то, что нравится, справа – то, что на дух не переношу.

Перечитав левый столбец – путешествия, природа, нерегламентированный рабочий день, спорт – Сорокин вдруг понял, что эти, на первый взгляд разнородные понятия, взаимосвязаны. Если свести их воедино, то они означают… кругосветное путешествие на велосипеде.

– Чем больше я думал над этим, тем яснее становилось, что идея, казавшаяся поначалу странной, есть мое спасение, – говорил Владимир. – Я не могу, как Чехов, все вынимать из чернильницы. Мой конек – содержание, а не форма, следовательно, мне нужны новые яркие впечатления. У меня нет автомобиля и водительских прав, стало быть, отправляться в путь придется на велосипеде. Побывав в дальних странствиях, я смогу продолжать заниматься любимой творческой работой – делать документальные фильмы и писать книги.

На пути к осуществлению очередного, самого крутого поворота в жизни, стояло множество препятствий. Начать с того, что, кроме болгарского и куцых остатков школьного французского, языков Владимир не знал. К 1994 году, когда он созрел для первой поездки, дома не нашлось даже плохонькой камеры.

Помощь пришла с неожиданной стороны – от Атлантического клуба[10]. Представительство НАТО в Софии не только предоставило видеокамеру «Панасоник», но и выдало начинающему путешественнику рекомендательные письма. Не просто так, конечно. В ответ пришлось поделиться авторскими правами на будущие фильмы.

Нашлись и другие спонсоры. Все же благодаря работе на телевидении многие болгары знали Сорокина в лицо. Но все компании, согласившиеся посодействовать в велопробеге, снабжали его исключительно собственной продукцией, не забывая о рекламных наклейках. Когда же дошло до денег, их у Владимира набралось негусто – 700 долларов. Отступать, однако, было поздно. И, оставив большую часть жене, он с 300 баксами отважно двинулся в путь.

Дорога предстояла дальняя. Решив взять с места в карьер, Сорокин поставил себе целью добраться до Австралии. И вернуться домой, разумеется.

Трудности начались сразу же. Ехал Владимир от Болгарии, а паспорт у него был советский. Многое зависело от простой человеческой солидарности. Где-то ее проявляли, где-то нет. Приходилось выкручиваться.

Добравшись до Калькутты, Сорокин надолго там застрял. Через Бирму проезд запрещен. До Таиланда, следующего пункта назначения, суда не ходили, а самолет был явно не по карману. Выручил представитель «Аэрофлота». Он познакомил с индийским предпринимателем, поставлявшим в Болгарию чай. Тот попросил Владимира снять рекламный ролик, а расплатился авиабилетом до Бангкока.

Сколько и до, и после было подобных непредвиденных обстоятельств, грозивших пробегу бесславной кончиной. Что говорить о мелких происшествиях! В том же Таиланде, к примеру. Однажды в жаркий полдень Сорокину попалась на пути речка. Место казалось безлюдным, и усталый велосипедист с удовольствием бросился в прохладную воду. Вдоволь поплескавшись, он выбрался на берег и обнаружил, что за ним внимательно наблюдают десятка три обезьян. Владимир решил рассмотреть мартышек поближе, и вытащил из сумки орешки. Опрометчивый шаг, о котором тут же пришлось жестоко пожалеть. Обитателей таиландских джунглей не подманивать надо было, а всеми силами отпугивать.

Узрев лакомство, обезьяны разом кинулись на человека. Сорокина с разных сторон атаковали три мартышки. Воспользовавшись замешательством, они отобрали орехи. Тем временем остальные орудовали около велосипеда, выхватывая из сумок все, то попадалось. Опомнившись, Владимир бросился спасать драгоценную видеокамеру. С трудом отбившись и отъехав подальше, он обернулся. На пальмах под радостный гвалт шел дележ добычи. Среди листьев мелькали рулоны пленки, макароны, трусы…

Сорокин на недельку завернул на остров Пхукет, прославленный искусницами интимного массажа, проследовал в Малайзию, затем в Индонезию и, полюбовавшись на вулкан Кракатау, оказался в австралийском городе Перт. Расстояние, казавшееся невозможным, преодолено. Путь, представлявшийся нереальным, пройден. Пора возвращаться. Только как? Денег к этому времени не осталось совсем.

– Иду по улицам и не вижу ни одного пешехода. Одни машины, – вспоминал Владимир. – Даже спросить некого. А если и было бы, мне-то какая польза. Английского все равно не знаю. Добрел до какой-то площади и в изнеможении сел. Вокруг на тысячи миль – великая австралийская пустыня. Полный тупик.

Уныние прошло, когда взгляд усталого путешественника упал на телефонную будку. Австралия – страна иммигрантов, а вдруг в Перте тоже есть свой Сорокин, мелькнула шальная мысль. Почему бы нет? В толстенной телефонной книге обнаружилось сразу несколько однофамильцев. Двое к телефону не подошли, зато третий не только был на месте, но и немного говорил по-русски. Через пару часов Владимир въезжал на ранчо, принадлежавшее Симону Сорокину – уроженцу города Парижа, полурусскому-полуполяку, жившему с женой-француженкой и двумя дочерями.

– Согласно визе, работать мне было запрещено, о чем я честно предупредил Симона, – рассказывал Владимир. – Тот лишь рукой махнул.

– Мне требуется маляр, сможешь? – спросил австралийский Сорокин.