Приглашение в рабство, или Требуются девушки для работы в Японии - Юлия Шилова

Не знаю, сколько времени мы бежали, но наконецдобрались до пустынного пляжа. Скинув с себя остатки одежды, залезли в воду, нотут же выскочили обратно. Тело прожгла невыносимая боль. Затянувшиеся было ранывновь закровоточили. Одевшись, мы с трудом стали подниматься по круче вверх.Наверху оказалось поле с аккуратными стожками недавно скошенного сена. Несговариваясь, мы повалились в один из них.

Тяжело дыша, я достала из кармана хозяйскийбумажник и принялась считать деньги. Ровно тысяча долларов.

– Натка, живем. У нас с тобой штукабаксов, – радостно произнесла я.

Примерно через час пошел сильный дождь. Мыприжались друг к другу и сидели, боясь пошевелиться. Дождь становился всесильнее. Чтобы не мокнуть, мы постарались как можно глубже закопаться в стог.

Аромат свежего сена кружил голову. Япосмотрела на Натку и грустно улыбнулась.

– Господи, Натка, тут все как в России. Какбудто мы вернулись домой. Поле, сеном пахнет – все, как на родине. Не хватаеттолько русской речи.

Натка внимательно посмотрела на меня.

– Ирка, у тебя кровь с дождем перемешалась.

– Это как?

– Дождь идет и попадает на твои раны.Запекшаяся кровь размокает и течет ручьем. – С трудом договорив последнююфразу, Натка уткнулась ко мне в плечо и громко заревела.

– Успокойся. Все будет хорошо. Вот увидишь!

Натка уткнула лицо в ладони и приняласьраскачиваться из стороны в сторону. Мне стало страшно за нее.

– Ирка, неужели ты ничего не поняла? Ничего хорошегобольше не будет! Все хорошее уже было. Это конец. – Вскочив, она выбежалапод дождь. – Я не хочу жить! Я не хочу жить! – пронзительно кричалаона.

Я догнала ее, схватила за плечи и попыталасьуспокоить.

– Не ори! Мы выкарабкаемся, пойми. Нельзя опускатьруки. Мы еще вернемся на родину и будем пить шампанское.

Достав бумажник, я показала его Натке и громкозакричала:

– Тут тысяча долларов. Эти деньги должны насспасти. У нас есть деньги, это уже о чем-то говорит!

Натка посмотрела на меня безумными глазами,выхватила бумажник и высыпала баксы на землю.

– Деньги – это мусор! В погоне за деньгами мытеряем рассудок! Я ненавижу деньги, если бы ты только знала, как я ненавижуденьги! Они нас не спасут! Мы ведь именно из-за них сюда приехали! Это всеиз-за них!

Я посмотрела на баксы, испачканные в грязи, изатряслась от злости.

– Ты что, ненормальная?! Нашла чемраскидываться. Деньги ей мусор! Да без денег с тобой никто разговаривать небудет! Без денег ты на фиг никому не нужна!

Дождь закончился. Мы легли на сено и сталисмотреть в небо. Чуть попозже я разложила баксы, чтобы подсушить. Солнышкосделало свое дело, и они вскоре приняли более-менее приличный вид. Натка,успокоившись, лишь изредка прерывисто вздыхала. Дождавшись полудня, мы пошли понаправлению к трассе.

– Сейчас поймаем машину, заедем в ближайшиймагазин, купим что-нибудь недорогое из одежды, затем снимем номер в дешевенькойгостинице и будем ждать приезда Янга.

– Ладно, – кивнула согласно Натка. –Только бы не мешало сначала в клинику заехать. Уж очень тело болит, –пожаловалась она.

– Заедем, конечно, только клиники тут дорогие.

На трассе нам сразу повезло. Мы остановилитакси, но таксист ни слова не понимал ни по-русски, ни по-английски. Пришлосьобъяснять на пальцах, что мы русские девушки, пострадавшие от нападениябандитов. Нас необходимо отвезти в любой ближайший магазин, а затем в клинику.Таксист залопотал что-то, постоянно повторяя одно и то же слово «полиция». Мыдали ему понять, что полиция нам совершенно не нужна и что со своими проблемамимы разберемся сами. Пожав плечами, таксист довез нас до ближайшего магазина истал ждать нашего возвращения.

Заскочив в магазин, мы накупили дешевых шмотоки быстро переоделись, выкинув свои лохмотья в корзину с мусором. При расчетахна нас сбежался посмотреть весь обслуживающий персонал. «Рашенстрит-волкерз», – неслось нам вслед, когда мы выходили из магазина.

Перевода мне не потребовалось. Даже переодетыемы выглядели довольно скверно. Лица были опухшие, у Натки нос стал величиной схорошую грушу, а моя губа раздулась так, что выступала вперед, как лопата.

Таксист отвез нас в клинику. За четырестабаксов нам зашили глубокие рваные раны, обработали ссадины, кровоподтеки исиняки. Натке сделали снимок носа, к счастью, перелома не оказалось. Мне наложилинесколько швов у виска и слегка подштопали губу. Посмотревшись в зеркало, я струдом узнала себя, но все же подумала о том, что бывает и хуже. Самое главное,что мы остались живы.

До возвращения Янга мы решили перекантоватьсяв пригороде Токио в третьесортном отеле. Распрощавшись с таксистом и заплативему около тридцати баксов, мы зашли в небольшой холл и тут же услышали русскуюречь.

– Привет, девчонки, никак, наши,русские! – к нам подошел симпатичный парень и стал откровеннорассматривать нас.

Я сразу обратила внимание, что его худые рукибыли покрыты многочисленными наколками. Дома мы бы постарались отделаться оттакого как можно быстрее. За границей все иначе. Русская речь, от кого бы онани исходила, воспринимается как нечто родное и близкое. Как-никаксоотечественник и, похоже, не браток.

– Кто вас так отделал, девчонки? –засмеялся парень.

– Да так, в аварию попали, – совралаНатка.

– Что-то на аварию не похоже, больше наизбиение.

– Мы попали в аварию, – жестко отрезалая, дав понять этому типу, что разговор окончен.

– Мы тверские, – не унималсяпарень. – Вот приехали Японию посмотреть по туристической путевке. Меня,кстати, Вадиком зовут.

– Тут что, туристическая группа изРоссии? – обрадовалась Натка.

– Точно. Из Твери. Нас тут много. Кстати, идевчонок много. Могу познакомить. Мы сейчас на экскурсию едем в Токио. Хотитепоехать с нами? Денег с вас никто не возьмет, все уже оплачено, а вечеромобратно.

Мы с Наткой переглянулись. Она шепнула мне наухо:

– Нам сейчас не мешало бы оказаться в Токио.Заедем на яхту к Янгу, и я оставлю ему письмо. Попрошу, чтобы он сразу заехалза нами в гостиницу, как только вернется, а вечером мы с тобой завалимся спать.

– Смотри сама, – пожала я плечами исогласилась. – Среди своих, русских, спокойнее будет. Вдруг чем помогут.Мир же не без добрых людей.