Нарты. Эпос осетинского народа - Автор Неизвестен -- Мифы. Легенды. Эпос. Сказания

коль объединятся ум и сила,

Тогда врагам придется лечь в могилу».

Созырко согласился с Урызмагом,

Что надо ум соединить с отвагой:

«Теперь придется действовать обманом.

Я притворюсь пред ними бездыханным,

А вы начните смело наступленье.

И победим мы, в этом нет сомненья».

Тут нарты кинулись на крепость Хиза,

Бросая осажденным дерзкий вызов.

Они камнями крепость забросали,

Покоя осажденным не давали,

Бойцов Челахсартага убивали

И постепенно войско ослабляли,

Твердыней Хиза овладеть желая.

Тем временем Бедуха молодая,

Которой надоело хорониться,

Со страхом выглянула из бойницы.

И увидала, что в траве густой

Лежит недвижно воин молодой.

Копье его вонзилось в землю криво,

Меч обнаженный брошен сиротливо,

Чуть дальше — щит, он не помог в беде,

А черный шлем покоится в воде.

Тогда она сказала громко брату:

«Пой и пляши, убит твой враг заклятый!»

Челахсартаг готов был петь от счастья,

Сказал сестре он: «Кончились напасти!

Хотел кольчугу он отнять в бою,

А кончил тем, что отдал жизнь свою.

Знак милостивый этот явлен богом,

Враг мертвым пал у нашего порога,

Созыр отважный ныне недвижим,

Его войска погибнут вместе с ним.

Но смелый воин был всегда смышлен,

Быть может, мертвым притворился он

И думает сыграть на мнимой смерти.

Возьмите накалите длинный вертел.

Пусть два иль три отборных молодца

Потрогают им ногу мертвеца

И вертел тот сумеют так вонзить,

Чтоб костный мозг я мог бы положить

Перед собой, тогда пойму, конечно,

Нашел ли враг покой свой вековечный».

Два воина к Созырко подошли,

Над ним, дрожа, склонились до земли

И по приказу грозному, смущенно,

Вонзили в ногу вертел раскаленный.

Созырко же не шевельнулся даже,

Боль страшную он перенес отважно,

Не дрогнул мускул на его лице,

Как он не дрогнул бы на мертвеце.

А сам следил тайком из-под ресниц

За взглядами над ним склоненных лиц.

На их жестокосердную потеху

Он про себя врагам ответил смехом.

Но вот они свой раскаленный вертел

И костный мозг, как верный признак смерти,

Доставили тому, кто их послал,

Кто их с большой тревогой ожидал.

Лишь Хиза сын взглянул на костный мозг,

Затрясся он и пожелтел, как воск.

Сказал он им, преодолевши страх:

«Обманывает нас коварный враг.

Ведь этот мозг принадлежит живому,

Враг жив еще, я вижу, что здоров он».

Тут молвила красавица Бедуха:

«Не воин ты, а жалкая старуха!

О горе мне, что трус в семье моей,

Что вражий труп тебе врага страшней.

Когда Созырко видел ты воочью,

То от него бежал и днем, и ночью.

Когда ж, всадивши вертел раскаленный,

Мозг вытащили, кровью обагренный,

То нарт лежал, как камень, молчалив.

Подумай-ка, ну если б враг был жив,

Как мог не вздрогнуть, не пошевелиться?

Твоим словам нельзя не подивиться.

Как может он лежать еще живой!

Не жди его, непризнанный герой.

Пора уже ворота раскрывать,

Не заставляй нас без толку страдать,

К источнику стада пусти скорей,

От голода спаси своих коней,

А тело окаянного злодея

Вели бойцам нести сюда скорее.

На голову надень Бидаса шлем

И острый меч возьми того, кто нем.

Сильнейшим в мире будешь ты тогда

И не лишишься чести никогда».

С сестрою согласившись, подал знак

Ворота распахнуть Челахсартаг,

Людей и скот он выпустил наружу,

Сел на коня и, взяв с собой оружье,

Из крепости, как ветер, полетел он

К источнику, где распростерлось тело.

Стегнул коня любимого по крупу,

Чтоб поскорей дотронуться до трупа.

Он с торжеством к убитому подъехал,

Хотел вонзить копье в него для смеха,

Но мнимый труп вдруг встал и улыбнулся.

Челахсартаг со страха покачнулся.

И, глупость женскую кляня свирепо,

Он ринулся, как трус, обратно в крепость,

Забыл о мести, растерялся вдруг.

Звеня, оружье выпало из рук.

Он крепостных ворот уже достиг,

Но подоспел Созырко в этот миг

И высоко взмахнул своим мечом.

Челахсартаг уже одним плечом

В воротах был, но меч старинный нарта

Полголовы отсек ему внезапно.

Все ж враг укрыться в крепости успел.

Засов тяжелый тотчас заскрипел.

Беглец вскричал, став снежных гор белей:

«Сестра, погиб я по вине твоей!

О, сколько зла ты брату принесла!

Сразить меня ты нарту помогла».

Но вот, чуть отдышавшись, с злым упорством

Он и с судьбой вступил в единоборство.

Упав на землю, горем пораженный,

Он весточку послал Курдалагону,

Курдалагону, мастеру большому,

Чтоб тот к нему явился, как к родному,

И череп починил ему скорее.

Кузнец решил помочь, его жалея.

Слетел он к сыну Хиза для того,

Чтоб быстро череп починить его.

Челахсартаг был этим восхищен:

«О златорукий мой Курдалагон,

Спаситель ты и самый лучший мастер!

Мой череп раскололся на две части.

Ты закрепи его мне красной медью,

Чтоб мог опять стремиться я к победе.

И будет твой навек Челахсартаг».

Курдалагон ему ответил так:

«Мне починить не трудно череп твой

И справиться с разбитой головой.

Но, если просьбу выполнив твою,

Я крепко гвозди в череп твой вобью,

То кто ж их сможет изнутри, родной,

Загнуть с коробкой вровень черепной?

Кто укрепит их? Бога ты побойся!»

«Об этом, друг мой, ты не беспокойся, —

Сказал сын Хиза. — Можешь мне поверить.

Не поленись лишь починить мне череп».

Согласие дает Курдалагон,

Помощников к себе сзывает он.

И вот они идут уж друг за другом,

Для сына Хиза тащат черный уголь.

Курдалагон потребовал двенадцать

Больших тюков, чтобы за дело взяться.

И вот зажег он этот уголь черный

На самом дне вместительного горна.

На