Верхний мир - Феми Фадугба

СМС пришло от Гидеона, а не от Роба или Като, – означало, что я не просто в жопе, а сижу там совершенно один, и винить за это, кроме себя, мне некого.

Глава 20

Риа. 15 лет спустя

Почти год у меня не было этого сна.

Начало всегда смазанное, расплывчатое… Я вижу серый силуэт какого-то человека. Щурюсь сильнее и понимаю, что это женщина. Она стоит на коленях, протягивает ко мне обе руки, плачет, зовет меня по имени. Это мама. Доказательств никаких у меня нет, но я просто знаю, что это правда – как всегда знаешь во снах. Картинка становится резче, и я вижу, что улыбки, к которой я так привыкла по тому фото из ящика, у нее на лице больше нет. А там, где полагается быть глазам, – только круги, заполненные чернильной тьмой. Она больше не плачет… и, кажется, даже меня не узнаёт. Мир кругом начинает вращаться. Скоро я проснусь в реальной кровати, вся мокрая от пота и слез.

Прошло две недели с тех пор, как Тони и Поппи меня выгнали, а все чувствуется, как вчера. Но у меня теперь новый дом, новые незнакомые люди и новая жизнь, которую нужно жить, а уж день сегодня и вообще новый – первый раз выйду на поле в матче за кубок SE Dons. Рабочие выкосили из травы изумрудную шахматную доску: угол меняется каждые пять с лишним метров. И запах! Единственное оставшееся у меня доказательство, что где-то там еще есть бог, и ей иногда на меня не забить.

Во второй тайм мы вышли со счетом 1:1. Джиббси толканула полуигровую речь – такую гангстерскую, что я невольно задумалась, чем она зарабатывала на жизнь до тренерской работы. Изжарила Марию за то, что она не забила несколько очень легких мячей, а всю полузащиту – за то, что не придерживались плана. Мне досталось только: «Очень крутой финиш!» и «Продолжай работать».

С голом мне крупно повезло, и она это знала. Отбегая лениво назад после выноса мяча, я внезапно оказалась на конце проникающей передачи и аккуратно положила его в угол. Не будь я такая умотанная, я бы сделала бэкфлип или хотя бы квикслайд в штангу – финал кубка все-таки как-никак. Но я спала всего час прошлой ночью, а вставать пришлось рано, потому что от интерната до стадиона было очень далеко. Еще бы забить как-то на судороги в ноге, которые грозили вывести меня из игры. Короче, второй тайм я играла в долг.

Фокус – ключ ко всему. Задача: перетерпеть боль и, что еще более важно, не отвлекаться ни на что случившееся за последний месяц. Просто забыть. И про Оливиин поцелуй Иуды, и про предательство Тони и Поппи. И даже про обещания доктора Эссо, которые сейчас выглядели пустыми и далекими как никогда.

Привязываться слишком опасно, этот урок я уже выучила. В Шотландии прямо сейчас голод – вот это реальное говно. Переступи через себя, Риа. Эта игра определит всю нашу дальнейшую жизнь, сказала Джиббси. Мы к этому шли целый сезон: сотни, тысячи, почти миллионы разных элементов отрабатывались до посинения ради этого матча против Arsenal Girls’ Academy.

Эта команда, эта игра, этот шанс – больше у меня не осталось ничего. Но как бы мне ни мечталось о последнем свистке на завершение игры, когда все окончательно решится, пока я себе таких мыслей позволить не могла.

До конца оставалось еще двадцать минут, игра пока шла, а от болельщиков несло таким жаром, что хоть яичницу на штанге жарь. Менеджер Bayer Neverlusen смотрел с северной трибуны, и «Тоттенхэмские скауты» тоже, хотя ни один игрок с рабочими ногами не пал бы так низко. Я побежала к боковой линии, чтобы выйти на конечную точку удара от ворот, и прищурилась, чтобы разглядеть мяч – он как раз шел против солнца. Взяв его из воздуха, я точно уронила его на носки бутс.

Обойти первого игрока было несложно. Я взяла курс на ворота, готовясь уйти от оставшихся двух защитников, но не успела решить, с какой ноги бить, когда блондинистая капитанша противника в зоне полузащиты забрала у меня мяч.

Опять.

Она уже десятый раз за сегодняшнюю игру проделывала этот прием, а я так до сих пор и не поняла как. Ноги у нее были вдвое короче моих, но каким-то непостижимым образом всякий раз находили дорогу туда, где я берегла мяч. Как будто она знала, что я хочу сделать, еще раньше меня. Каждый раз, украв мяч, она пасовала его назад, своему свободному защитнику, делая вид, что не слышит аплодисментов с трибун, потом возвращалась и отвешивала мне игривый шлепок по жопе с ласковым: «Не повезло, красотуля», – или еще чем-нибудь настолько же высокомерным.

– Пасуй! – заорала Мария, когда мяч в следующий раз попал ко мне, и всплеснула руками, когда его у меня снова отобрали.

Мио, наша левофланговая, через минуту повторила ее жест.

– Ну-ну, Риа, – поддразнила чертова блондинка. – На тебя же все смотрят, не забыла?

Я сжала кулаки, отказываясь смотреть ей в лицо. Нет, не делай этого, Риа, не надо. Плечи горбылями поползли вверх. Когда я добралась обратно до боковой, адреналин уже почти сошел на нет.

Минута от добавочного времени. Нельзя, чтобы кто-то или что-то заставило меня сейчас сомневаться. Ничто не имело значения. Мне нужно только еще один раз ударить по воротам.

Тут откуда ни возьмись на поле возникла странная схема – созвездие движущихся тел, примерно такое же редкое, как все восемь планет, выстроившихся в одну шеренгу. Я прямо ущипнула себя, думая, что из-за тумана в голове вижу то, что хочу видеть. Но да, точно: наша полузащита шла вперед; офсайдная линия противника – назад, а бедра Марии были развернуты строго на меня. Волосы на предплечьях встали дыбом; внутри что-то сгустилось в стержень. Даже воздух стал каким-то вязким, словно на нас надвигался ураган, готовый подхватить меня, если я буду готова.

Вот оно.

Сейчас.

Я длинной дугой побежала вдоль левого фланга, целясь на точку в нескольких метрах впереди, – чтобы Мария точно понимала, куда надо подать мяч. И несмотря на все наши жалкие пассы в этом сезоне и ее неистребимую склонность работать в одиночку, она действительно пасанула – и шикарно, поставив меня лицом к лицу с вратарем.

Сердце тяжело колотилось. Я взмолилась, чтобы нервы чуть-чуть расслабились. Вратарь орала, чтобы ее прикрыли, но поддержка точно не успевала прийти вовремя. Она развернула стопы на ту точку, в которую я глядела, и, увидав начало ложного удара, бросила тело к боковой опоре… оставив ворота открытыми – бей не хочу.

Трибуны уже были на ногах и орали