Объект власти - Чингиз Абдуллаев

— Может, я возьму ваши цветы и положу? — предложил Гринько.— А вы придете попозже.

— Я не смогу позже, — улыбнулась Самойлова.

Гринько посмотрел на обоих офицеров милиции.

— Мы пропускали ее, когда там была делегация ГосударственнойДумы, — тихо сообщил Лугаев. — Я думаю, ничего страшного не случится. Даже еслиу нее спрятана базука под плащом.

— Хватит! — поморщился Гринько. — Я понимаю, что она ничегоне сделает, но у нас приказ.

— Я сам доведу ее до монумента и обратно. И она сразу уйдет,— предложил Лугаев. — Между прочим, эти люди сражались и за наше будущее.

— Черт возьми! — не выдержал Гринько. — Не делай из меняподлеца. Проведи ее, и пусть она положит цветы. Только быстро. В концов концов,это действительно их праздник.

Гринько отошел от них. Лугаев повернулся к женщине. Взял еепод руку и бережно повел к могиле Неизвестного солдата. Стрельнев остался насвоем посту. Все видели, как капитан милиции ведет старую женщину с букетомцветов. До назначенного срока появления главы государства было еще далеко. Ктому же капитан крепко держал ее за руку. Под взглядами сотен проверяющих онимедленно шли по дорожке. Лугаев обратил внимание, что букетик традиционнообвязан проволокой. Она так всегда делала, вспомнил он. Когда они наконецподошли, Самойлова стиснула его руку и, тяжело дыша, переложила цветы в другуюладонь. Затем потуже затянула проволоку на букетике и бережно опустила гвоздикина бордюр. После чего вытерла набежавшую слезу и отошла, чуть споткнувшись.

— Пойдемте, — Лугаев опять взял ее под руку.

Обратно она шла быстрее, даже держалась стройнее, словно,выполнив свой долг, помолодела. Он довел ее до поста.

— Может, вас проводить? — улыбнулся капитан.

— Нет, — ответила она, — я доберусь сама.

В этот момент рядом с ними появился Дронго. Богемскийразрешил ему прийти сюда ранним утром, чтобы лично присутствовать на церемониивозложения цветов. Разумеется, Дронго тоже не разрешили пройти через сад. Онивместе с Богемским подошли к Стрельневу.

— Что происходит? — строго спросил генерал.

— Все нормально, — ответил Стрельнев, — капитан Лугаевпровел одну старую женщину, чтобы она оставила свои цветы. Мы ее давно знаем.Она фронтовичка, живет где-то здесь рядом. Просто положила цветы и ушла, чтобыне мокнуть под дождем. Лугаев все время держал ее за руку.

Дронго посмотрел вслед уходящей женщине, потом в сторонумонумента. И снова — на удаляющуюся фигуру. Рост. Рост почти невозможноизменить. А эта женщина точно такого же роста, как Рита Хайден. Но офицерыоцепления сказали, что давно ее знают.

— Сколько лет вы здесь дежурите? — поинтересовался он уСтрельнева. — Конкретно на этом месте?

— На этом только с декабря прошлого года, — сообщилСтрельнев.

Не успел он это договорить, как Дронго рванулся с места.

— Остановите ее! — крикнул он остальным офицерам. —Остановите ее! И уберите цветы.

Лугаев, услышав его крик, даже не понял, что происходит, аГринько уже бросился к букетику цветов, скромно лежащему на гранитном бордюре.Пробежав несколько шагов, он схватил букетик и отшвырнул его в сторону.Прогремел взрыв. Гринько упал на землю и остался лежать — живой, хотя и сильнооглушенный. Дронго вместе с пятью или шестью офицерами в это время спешили заженщиной. Она обернулась и вдруг, забыв о своем возрасте, побежала совсем какмолодая.

— Стой! — крикнул Стрельнев, уже понявший свою ошибку. —Стой! Стой, иначе буду стрелять!

Он выстрелил в воздух. Женщина бежала по открытомупространству в ту сторону, где раньше стояла снесенная ныне гостиница «Москва».Бежала, не оборачиваясь. Уже было ясно, что в восемьдесят лет так не бегают.Последовавшие в этот момент выстрелы двух других офицеров почти одновременнодостигли цели, разорвав ей спину. Она упала как подкошенная. Когда Дронго иСтрельнев подбежали и склонились к ней, женщина уже умирала. Парик с седымиволосами чуть съехал набок, в небо смотрели невидящие глаза…

Дронго поднял голову. В двадцати метрах от него на Манежнойплощади стоял Гельмут Гейтлер. Он ждал своего лучшего и последнего агента.Генерал тоже был загримирован под старика, но Дронго его сразу узнал. Он увиделв глазах загнанного Гейтлера боль, отчаянье, крах, смерть. Генерал стоял исмотрел на Дронго. Он даже не пытался уйти или скрыться, понимая, что в этуминуту его жизнь закончилась. Стрельнев, заметив взгляд Дронго, начал подниматьоружие. К ним уже спешили другие офицеры.

— Поразительно, — сказал кто-то из подбежавших, — онизамкнули пластид на букете гвоздик. Если бы не Гринько, взрыв прогремел бычерез час. Все было рассчитано по минутам.

Гейтлер по-прежнему стоял, не шевелясь и неотрывно глядя вглаза Дронго. Острова в океане таяли, превращаясь в мираж. И ему уже нехотелось ни бежать, ни прятаться. Он устал. К нему спешили другие офицеры. Онпротянул руки, позволяя надеть на себя наручники. Затем улыбнулся, глядя вглаза Дронго. Он видел, как умерла Рита Хайден, а ведь только она еще иоставалась смыслом его жизни. Поэтому, уже не обращая внимания на суетившихсявокруг него людей, Гейтлер нащупал языком спрятанную в дупле зуба ампулу, надкусилее, по-прежнему не отрывая глаз от Дронго, и опять улыбнулся.

Через секунду он умер. Дронго отвернулся. Ему былонеприятно. Он видел смерть последнего героя великого противостояния Запада иВостока. Все закончилось, Гейтлер был мертв.

Гринько и Стрельнева представили к наградам. Лугаева чуть неуволили, но ограничились выговором. Богемский получил новое звание и дажеТатьяну Чаговец представили к награде. Дронго поблагодарили, одновременносообщив, что более в его услугах не нуждаются, и разрешив поработать последнююнеделю, чтобы завершить все дела. Это сделал лично генерал Филатов. Послесмерти Гейтлера, казалось, что все самое худшее уже позади. В межведомственнойкомиссии бурно отмечали успех. Трупы Гейтлера и его подруги идентифицировали.Дело можно было считать закрытым. И только Дронго все никак не хотелуспокоиться.

В этот день он приехал на работу в комиссию, уже точно зная,о чем именно будет говорить с Богемским. Всю последнюю неделю он изучал данныеэкспертов, ездил к патологоанатомам, внимательно читал материалы баллистов иофицеров-минеров. Одним словом, забыв об успешной деятельности комиссии,экспертом которой он сам являлся, Дронго продолжал какую-то загадочную работу,стараясь что-то найти в материалах экспертов, исследовавших место трагедиипосле взрыва.

Богемский прибыл к десяти часам утра, когда Дронго уже сиделв его небольшой приемной.