Четыре безмерных. Практики для раскрытия сердца - Б. Алан Уоллес

самобытием, это нечто само рисовало бы собственные границы – а вы, при наличии достаточной остроты ума, могли бы их распознать. Подобное открытие было бы исключительно объективным. Однако если нечто представляет собой зависимосвязанное проявление, границы податливы, и приписывает их именно процесс концептуального обозначения – именно этот процесс определяет явление как то, что наделено конкретными частями и свойствами.

Давайте рассмотрим конкретное явление – например, Элизу. Мы будем внимать Элизе в противоположность вещам, которые находятся рядом с ней или ей принадлежат. Предположим, у нее есть автомобиль. Это не Элиза. У нее есть свитер, но это не Элиза. У нее есть волосы, но это не Элиза. У нее есть голова, но это не Элиза. При этом Элиза присутствует. Мы можем сказать, что с помощью этого концептуального обозначения разграничили Элизу: мы привнесли ее как явление в сферу своего опыта. Что, однако, существует помимо этого концептуального обозначения Элизы? Существует тело, но оно Элизе не тождественно. Это тело – очередное концептуальное обозначение. У него также есть части. Что остается, когда мы убираем сетку этого концептуального обозначения, тело? У него есть собственные составные части. Уберите эту концептуальную сетку. Появляются клетки. Уберите эту сетку. Атомы. Уберите эту сетку. Электроны. Уберите эту…

Примерно до начала XX века господствовало допущение – мол, после устранения всех сеток останутся крошечные частички материи. Они будут определять себя сами: это будут базовые кирпичики Вселенной, существующие сугубо объективно. Все остальное, возможно, есть условность, простая конфигурация этих базовых кирпичиков – но существует и несгибаемая реальность. Тем не менее в XX веке физика пришла к великому откровению: при поиске маленьких кирпичиков оказывается, что они не существуют независимо от системы измерений, с помощью которой их обнаружили. Все наоборот: то, что вы видите, зависит от концептуальных построений, которые вы привносите в изыскания; если изменить способ изысканий, то увидишь нечто весьма отличное. Кроме того, сами эти концептуальные построения – например, свет как волна в противоположность свету как частице – даже не совместимы между собой. Нечто независимое не может быть одновременно и волной, и частицей, ведь свойства этих двух видов явлений радикально различаются. На самом же деле в контексте одной системы измерений нечто может проявиться как волна, а в контексте другой показать характерные свойства частицы. Однако при попытках опознать это «нечто» вне зависимости от какой-либо системы измерений мы остаемся с пустыми руками.

Если бы нечто было самосущим, оно могло бы выдержать наш самый пристальный анализ. Поскольку явление было бы самоопределяемым, вы бы испытывали побуждение определить его именно так, как оно определяет само себя. Однако зависимосвязанные явления в таком ключе не существуют. Чтобы мы могли сказать «То-то существует», само по себе утверждение должно зависеть от концептуального обозначения. Таким образом, такое утверждение уже предполагает природу, в которой кто-то соучаствует.

На более глубоком, более базовом уровне мы можем бросить вызов самому представлению о существовании в противоположность несуществованию, что на первый взгляд может показаться противоречащим здравому смыслу. Приведем пример: планета Плутон была обнаружена не так давно. Здравый смысл настаивает на том, что она существовала всегда, а мы просто о ней не знали. В конечном итоге мы нашли необходимые технические средства и обнаружили то, что и так существовало – само по себе, далеко на периферии Солнечной системы. В нас живет мощное чувство, что планета и так была, была самосущей – а мы просто пришли и ее отыскали.

Что, однако, мы подразумеваем под словом «существует»? Даже само понятие существования не является самоопределяемым. За последние несколько дней два человека поделились со мной своими необычайными переживаниями, и оба перед рассказом отметили: «Возможно, то была моя проекция. Возможно, переживание не было чем-то реальным». Что мы имеем в виду, когда говорим, что одна вещь существует, а другая – лишь проекция? Описанные этими людьми события происходили. Они не лгали мне и не выдумывали на пустом месте: они описывали необычайные переживания настолько точно, насколько могли. Эти события произошли – но существуют ли явления, которые эти люди наблюдали?

Понятие существования – очередное концептуальное обозначение. Оно не определяет себя само. Каждый раз, когда мы указываем на некое явление и говорим «То-то существует», мы уже привнесли в процесс свои концептуальные рамки – ведь на самом деле люди подразумевают под словом «существует» разные вещи. Когда мы говорим «Оно существует», смысл зависит от тех концептуальных структур, в которых делается это утверждение. Этот смысл не просто исходит со стороны самой реальности. В силу этого слова «Оно существует» – это относительное, а не абсолютное утверждение. О чем бы ни шла речь, конкретная вещь существует только как зависимосвязанное проявление.

Касается ли это всего, о чем можно подумать – включая ум, Бога, Будду, дхармакаю, космос, время, пространство, энергию? Неужели нет совсем ничего, что было бы самосущим? Обладает ли хоть что-то самобытием, автономностью, просто пассивно ожидая, что его обнаружит наблюдатель? Мадхьямака отвечает «нет». Означает ли это, что все во Вселенной – просто нечто, возникающее во взаимоотношениях, просто условность? Неужели нет абсолюта? Неужели нет ничего, что превосходит язык? Неужели нет ничего, что превосходит понятия? Ответив, что подобное явление есть, мы бы с помощью языка заявляли о существовании того, что его превосходит. Это означало бы, что описываемое явление ему вовсе не запредельно.

Существует уровень, на котором мысль и язык должны умолкнуть. Мы не отрицаем выразимое, а просто отказываемся от участия в игре, где пытались бы поймать неизъяснимое с помощью языка.

Этот процесс становится интересным на уровне опыта, а доступ к нему легче всего обрести, если с помощью практики шаматхи придать болтливому уму устойчивость. Если вы сумеете развить определенную степень медитативной безмятежности, то сможете начать исследовать природу самости, природу внешних явлений или даже природу самого осознавания. В процессе этих изысканий посмотрите, удастся ли вам отпустить даже сами понятия «существующее» и «несуществующее» – даже их отпускайте как не более чем очередные концептуальные построения. Проверяйте, удастся ли вам нырнуть в чистое переживание, оставляя позади все концептуальные рамки.

Здесь мы играем с языком, ведь разговор идет об опыте, при котором речь осталась позади, – и все же можно спросить: существует ли какой-либо опыт, который превосходил бы все концептуальные рамки, все идеи, все понятия, весь язык, все разграничения, все «это» и «то»? Существует ли неопосредованный опыт? Буддийский ответ – да, несомненно. Но что под этим подразумевается? Каким бы он был?

Рассмотрим личные описания подобного опыта. Все рассказы всенепременно будут несовершенными. Опыт, превосходящий