Любовная капитуляция - Сильвия Соммерфильд

Энн, Кэтрин и Донован доехали до дома в тягостном молчании.Энн ощущала враждебность будущих супругов друг к другу и прекрасно понимала, вчем дело. Но что она могла сделать? Утомленная вечером и собственными мыслями,она торопливо удалилась в свою комнату, оставив Кэтрин и Донована самих разбиратьсямежду собой.

Кэтрин сорвала с плеч плащ и швырнула его на спинку кресла,чувствуя, что Донован следит за ней. Появились слуги; он резко приказалпринести вина и отправляться спать. Сжавшись от страха, слуга принес требуемоеи ретировался из комнаты. Кэтрин покачала головой:

— Мы, наверное, будем самой несчастной семейной парой вовсей Шотландии. — Она улыбнулась себе. — Я пошла.

Донован, уже наливший два кубка, протянул один Кэтрин, но таотрицательно качнула головой и направилась к лестнице.

— Вам придется погодить, сударыня. Я не желаю пить один, имне нужно сказать вам кое-что.

— Если речь идет о вашей связи с леди Грэй, не стоитбеспокоиться. Я уже знаю все, что хотела знать.

— Дворцовые сплетни далеко не всегда верный источниксведений, — усмехнулся Донован, присев на корточки у пылающего камина ипотягивая вино. — И кто же, позвольте спросить, позаботился просветить вас?

— Это не имеет значения.

— Совершенно верно, не имеет. Я собирался говорить совсем нео леди Грэй.

— Еще бы! Думаю, не вполне удобно обсуждать с невестой своипохождения с любовницей.

— Что за бес в вас вселился, миледи? Не язык, а колючка. Ужне ревность ли это?

— Надменный глупец! Чтобы ревновать, надо любить. Зачем тебесвадьба со мной, когда на глазах у всего двора ты амурничаешь с этойпроходимкой. Почему бы тебе не отправиться к ней в постель и не оставить меня впокое?

— «Проходимка»! — расхохотался Донован. — С твоейкрасотой ты могла бы быть и более великодушной.

— Красота тут ни при чем. Я придаю достаточно большоезначение своему положению и незапятнанности своего имени, чтобы позволятьвалять его в грязи потому, что какому-то мужлану взбрело в голову порезвиться сэтой... этой...

Кэтрин задохнулась, не в силах подобрать нужное слово.

— Однако, — хладнокровно парировал Мак-Адам, — именноты объявила, что будешь изменять мне при каждой возможности. Не твои ли этослова, что все дети от нашего брака будут ублюдками? Уж не думаешь ли ты, что япозволю все, чего достиг в своей жизни, пустить на ветер и мое имя извалять вгрязи?

— Итак, я должна стать верной и послушной женой, спокойновзирающей на то, как мой муж распускает перья перед любовницей.

— Дженни мне не любовница... пока что.

— Если это угроза, то берегитесь, милорд.

Донован шагнул к столу и поставил на него кубок, затеммедленно подошел к невесте, которая неподвижно стояла, с вызовом встречая еговзгляд: если он рассчитывает запугать ее, то тут он ошибся. Кэтрин была не изтех женщин, чью смелость так легко сломить.

— Твоя семья, твое имя, твое достоинство — воттри вещи, Кэтрин, которые тебе дороже всего.

— Да, поскольку всего остального ты и король нас лишили,оставив вещи, которые ты так небрежно назвал.

— Не заключить ли нам сделку, Кэтрин?

— Сделку! Я однажды уже надеялась заключить с тобой сделку,но в ответ получила лишь одни унижения. Почему я должна поверить тебе?

— Потому что в доме должен царить мир. И ты, и я можем бытьнедовольны чем-то друг в друге, но слишком многое поставлено на карту, чтобыпозволить этой войне продолжаться и дальше.

Кэтрин прикусила губу. Итак, они оба могут быть недовольныдруг другом, сказала она себе. Следовательно, и для него этот брак можетоказаться тягостным. Конечно, теперь появилась Дженни Грэй! Девушка почувствовала,что попала в ловушку: ведь в железных руках стоящего рядом с ней человекасосредоточена громадная власть. Донован осознавал свою силу и не сомневался,что сумеет обуздать Кэтрин; он сжал ее плечи и почувствовал, как она окаменела.Это его разъярило и возбудило в одно и то же время.

— Яков хочет обвенчать нас в замковой часовне. Она маленькаяи красивая, тебе понравится. Завтра ты отправишься туда и займешьсяприготовлениями. Мэгги тебе поможет. Все будет так, как ты захочешь.

Кэтрин пыталась сохранить холодность, но его возбуждениепередалось ей. Однако нельзя было сдаваться на милость победителю и превращатьсебя в орудие чужой беспощадной воли. Девушка ощутила дыхание грядущих вскорости дней, когда она уже будет принадлежать Доновану, который, возможно,захочет делить постель одновременно с другой женщиной.

— Очень великодушно с твоей стороны и твоего короляпозволить мне самой распоряжаться нашим... торжеством. Я сделаю все, чтобы этосоответствовало твоему положению и вкусам.

Кэтрин почувствовала, как его руки сжимаются на ее плечах ион поворачивает ее лицом к себе. Взгляды их встретились.

Донован наклонился, чтобы поймать ее губы, и Кэтрин издалаприглушенный вскрик протеста. Но это был не карающий и не грубый поцелуйзахватчика, скорее он был нежным и чувственным. Мак-Адам вновь и вновь смаковалвкус ее рта, возбуждая в девушке все большее желание, с которым она пыталасьбороться; Донован тоже не мог оторваться от нее — он попал в ловушку еечувственности и теперь с блаженством наслаждался каждой секундой близости кней. Словно жаркая волна окатила его тело. Он уже жаждал обладать ею полностьюи до конца, и его рука скользнула к бедрам Кэтрин, прижимая ее еще теснее ксвоему телу.

Кэтрин вся пылала, и воздвигнутые ею стены и заграждения рушилисьодно за другим; губы ее разомкнулись, все тело дрожало. Освободиться любойценой!.. Она рванулась, и Донован отпустил ее: тяжело дыша, они смотрели другна друга, внезапно ощутив свою взаимозависимость. Но больше всего на светеДонован сейчас боялся совершить непоправимое; удерживая невесту в своихобъятиях, он рисковал чрезмерно поддаться чувствам. И все же он не выдержал ивновь привлек Кэтрин к себе.

— Пусти, — прошептала она.

— Нет.

— Ты не любишь меня.

— Зато хочу.

— Я никогда не полюблю тебя.

— А я и не прошу. Но через несколько дней ты будешьпринадлежать мне. Я не потерплю измены, Кэтрин, позволь мне тебя предостеречь.

— А ты позволь мне еще раз тебя предупредить, что ты делаешьочень и очень серьезную ошибку.

— Тогда мне всего лишь придется заплатить за это какую-тоцену. Но уж если я за что-то плачу... я это получаю.

— Будь ты проклят!

— Спокойной ночи, Кэтрин.

Он легонько поцеловал ее, развернул и мягко подтолкнул всторону лестницы. От ярости у нее словно выросли крылья, и через несколькосекунд Донован услышал, как захлопнулась дверь. Только тогда улыбка сошла с еголица. Он налил вина и медленно опустился в кресло. Сердце у него частоколотилось, а вкус поцелуя не сходил с губ, отгоняя всякую мысль о сне.