Катарсис. Темные тропы - Виталий Храмов

Стремлюсь наверстать упущенное, подзываю десятника, но он отмахивается:

– Обижаешь, ал! У нас всё своё. Всё входило в стоимость найма.

А в это время происходил примечательный разговор. Волчица, страдающая с похмелья, с непривычки к труду да с похмелья – так вкалывать физически, радостно кричала:

– Недотрога! Ты прямо изменилась в моих глазах! Готова тебя прямо тут полюбить!

– Нужна мне твоя любовь, выдра облезлая! Ты вон Сирку люби. Может, красного волчонка нам принесёте.

– Ага, размечталась! Не смотри так, Сира! Я тебя люблю. Рано мне ещё! И замуж не пойду!

– Да нужна нам такая родственница! – отвечает Огнянка. – Что он себе нормальную не найдёт? Что, пойдём, приготовим поснедать? Кухню хоть отмыли?

– Пойдём, – согласилась Волчица, – Пламя, ты с нами?

Вот и пойми их! Вроде и кусают друг друга, брешут, как собаки, а корзину вместе потащили.

– Я сейчас! – отвечает Пламя. – Малыша только проведаю.

– Спит он! – махнула рукой Волчица, – Умаялся так, что сидя уснул. Весь ор и грохот – побоку! Пошли, посплетничаем, как взрослые.

И на меня косятся. Почему-то. Даже головы не забивал! У меня от этой женской физиологии и их образа мышления у самого крыша подтекает.

Вернулся к делу. Внутричерепное давление вроде бы и схлынуло слегонца. Баня исправно топилась, дров свежих подбросил, вода уже бурлит, баня сияет белизной и чистотой свежих липовых досок. Пошёл в дом. Может, ускорю уборку этого запущенного домовладения.

Но, оказалось, что помочь уже не в чем. Дом полон молодых людей, что не столько уже убирались, сколько – дурачились. Это, оказалось, вернулись друзья-собутыльники студентов. И восприняв уборку какой-то странной игрой, включились в новое для себя развлечение. Поняв, сколько народа в доме, схватился за голову, матерясь, предварительно принудительно выключив звук УМника.

– Расслабься, Ёжик, – говорит, улыбаясь, Лилия, спускающаяся по ступеням. – Как-то они же устраивали тут гулянки без нас? Справятся, не маленькие. Уж это-то они умеют. Боза говорит, ты мойню истопил? Пойдём, дверь придержишь? А то ходють тут всякие!

И как грохнет ржач! Хорошо все окна нараспашку, не вывалятся стеклянным крошевом. А то – зима скоро. А стёкла нынче, как и всё остальное – дороги!

Баня – это хорошо. Удовольствие. Видеть лицо любимой, когда она не узнала собственную мойню, – тоже удовольствие. Ну а её лицо, возвращающее удовольствие… А когда я ей возвращаю…

А дверь и Пашка постережёт. А остальное – моё дело. А крики и стоны к делу не подошьёшь.

На улице – ночь. А у нас – светло, весело, шумно. Полный дом молодых магов. И каждый, красуясь друг перед другом, зажёг светильник. Везде! А весело не столько от вина – с этим скромно сегодня, сколько от молодости и уверенности, свойственной молодости, что всё будет – хорошо! Что всё будет – офигенно. И – непременно!

В ночь молодёжь разъезжается. Благо столица, а не Порубежье, где ночью даже в городе лучше за забор нос не высовывать.

Остались в узком кругу. Даже малые спят. Волчонок достал укрытую бутыль вина, что, видимо, приберегли именно для этого, уже без улыбки – разлил. И все смотрят на меня.

– Что? – спрашиваю я у Лилии.

– Я им всё рассказала. Насколько смогла. Ребята хотят завтра же ехать домой.

– Все? – спрашиваю. Все пятеро кивают. Ставлю кубок обратно, задумался.

– И ты их убедила, что им нужен совет от меня, – констатирую я сей факт.

– Ты же помог своей мудростью тем людям, что детей своих убили, – говорит Лилия.

Киваю. Курить хочется. Хотя и не знаю, что хорошего во вдыхании дыма сушёных трав?

– Нет, конечно, вернуться домой – разумное решение. Особенно разумно делать это сейчас, когда мы только приехали и ещё даже не приступили к делу, ради которого и припёрлись сюда. Разделить и без того малую стражу.

– Но дом пустой, – говорит младший красноголовый, Горан. Их папа, хоть и был великим человеком, в отношении имён детей не проявил особой выдумки и полёта мысли. Старший – Сирус – Синий Огонь, дочь – Огонь, Огонёк, Огнянка, ещё сын – Горан – Горящая Огненная Земля. Ну, и внебрачная дочь – Пламя. Остальных – не знаю. Не видел. Малыша он вообще не успел увидеть.

– Хорошо, что ты вспомнил об этом. Плохо, что только сейчас, но хорошо, что вообще. Лучше поздно, чем никогда и никому.

– Ха-ха! – взвизгнула Волчица, тыча пальцем в красноволосую красавицу. – Это про тебя!

Огнянка кивнула:

– Поздно – лучше. Или никому.

– Цыц! – хлопнула ладонью по столу Лилия. – Позже выцарапаете зенки друг дружке. Не для того мы собрались. А решить, что делать?! Ёжик, продолжи, будь так любезен.

– Вернуться домой, – кивнул я, – решение верное. Но вернёмся все вместе. Мы сюда не зимовать прибыли. Утром едем с Мишкой к тому легендарному лекарю. И возвращаемся. Разделить и так малую стражу в момент, когда я отдал последнее золото, совсем неразумно. А нам и этого мало…

– Как – последнее золото? – воскликнула Лиля. – А чем мы будем с Живчиком расплачиваться?

– А ты как хотела? Даром, да за взгляд твоих прекрасных глаз? Так не бывает. Камнями расплатимся. Да, молодёжь, вы же ученики университетские, магов платёжеспособных должны знать. Сколько можно золота выручить за это?

Выкатываю на стол самый маленький из моих накопителей. Самый маленький. Но глаза всех присутствующих застыли. Даже у Волчонка, хотя он и не инициированный Одарённый, с непробужденным Даром. Но он – будущий управленец высшего звена и прекрасно знает, что такое золото. Потому он, зримо сглотнув, утерев лоб ладонью, переглянувшись с сестрой, кашлянув, сказал:

– Мы можем привлечь до двух тысяч золотом.

– Я смогу занять тысячи три, – мотнула косой Волчица.

– Под лохматку свою? – фыркнула Огнянка.

Волчица вскочила, нервно жестикулируя, не зная, куда деть руки, и испепеляя девушку гневным взглядом, зарычала:

– Это у тебя лохматка! А у меня всё очень там опрятно! И ты, старозрелая, задрала уже своими придирками и намёками! Я – не девка продажная! Да, я не засиделась в целках, как ты! Но никогда не добивалась своего тем, на что ты намекаешь! У меня для этого есть голова!

– Ты это делаешь головой? – елейным голосом спрашивает Огнянка, изображая соответствующий жест.

Волчица, взревев, бросилась на красноволосую красавицу и почти вцепилась ей в волосы, хотя её и схватили сразу оба друга – и Волчонок, и старший Светогорович.

– Девушки, – негромко сказал я, – ваши отношения – это, конечно, очень животрепещуще, особенно для вас, но всё же прошу – давайте разберём их позже, хорошо?