Камень Грёз - Кэролайн Дж. Черри

Мрак сгустился рядом с ней, и она нахмурилась.

– Дай им немного, всего лишь немного времени, – попросила она.

– Мы были союзниками, – ответила Смерть. – Разве у меня такая короткая память? Я подожду. Что до Бранвин, то она всегда принадлежала мне.

И снова Арафель нахмурилась.

– У меня есть другое обличье, – промолвила Смерть.

Арафель выпрямилась и положила руку на меч.

– Берегись меня, госпожа Смерть, мне известно твое имя; и в тот день, когда я увижу твое лицо, ты сама окажешься в опасности. Не искушай меня.

– Ты попросила меня об одолжении, – заметила Смерть.

– Да, – уже спокойнее ответила Арафель, и гнев ее схлынул. – Я сделала это.

– Он может приходить сюда, когда захочет; и она может. Он умрет в своей постели много лет спустя. Это я отпускаю ему.

– Тогда я прощаю тебе многое, – промолвила Арафель.

И, оставив ее, она пошла своей дорогой – от тихих берегов Аргиада к роще, залитой луной. Там стояли Финела и Аодан.

– Ступайте, – сказала она им. – Вы свободны.

Но они остались стоять, ведь они были свободны выбрать и это. Они остались поблизости, и роща задышала от ветра и воспоминаний.

– Лиэслиа, – промолвила она, прижимая камень к своему сердцу.

Он был здесь, хоть и в ином месте. Сжимая камень в руках, Арафель шла меж серебряных деревьев.

Элд стал меньше. Но он устоял. Она нашла свое место на краю Элда, и Граги бросился прятаться, вспомнив о старых распрях, но он унес ноги, а это все, что его заботило. Поля были чисты. Она предпочитала землю, не знавшую железа, края, покоившиеся в тени ее деревьев, но теперь ее заботили места, далеко выходившие за пределы Элда, где редко выдавался год, чтоб не срубалось ни одного побега. Все это требовало ее забот. Арафель делала все, чтоб залечить раны, нанесенные войной, и простирала свою заботу так далеко, как только могла. Давно она избрала этот лес и хранила его, но теперь у нее были соседи, которых она ценила, лелея с особым надрывом, ибо век их был краток, а они были смелы и преданы своему делу. Она никогда не отдавала себе отчет, зачем она следит за ними, разве что из гордости тем, чем когда-то были Ши; но теперь все изменилось, и она делала это из любви.

И все же однажды, однажды она почти отчаялась – столько Элда она уж отдала. Она вернулась в сердце своего леса за утешением и шла, прислушиваясь к камням, в невыносимой усталости повесив голову.

И так Арафель нашла ее – мелочь, едва различимую под ногами. «Наверное, ветка, – подумала она, – упала с серебряных деревьев». Такого не бывало ни при каких ветрах; а значит, время пришло, и Элд начал умирать, начиная с сердца.

Но вот она в изумлении опустилась на колени, ибо увидела, что веточка, напротив, росла из земли, пробиваясь вверх серебряными листьями с изящными прожилками – то была первая новая жизнь, что появилась в Элде с тех пор, как мир начал тускнеть.

Книга вторая. Древо мечей и камней

I. Фиатас

Это была старая добрая игра в прятки, и они смеялись, Мев и Келли, пока Мурна искала их. Они смотрели, как костлявая женщина держится стен, глядя туда и сюда меж кустов, и зажимали себе рты, чтобы не расхохотаться вслух. Потом Келли бросил камень, и кусты зашуршали справа, так что Мурна повернулась туда, чтобы взглянуть.

– Выходите, – закричала Мурна. – Сейчас же выходите! Слышите?

Она уже сердилась. Мев нырнула обратно в кусты, таща Келли следом за рукав.

Келли послушно скрылся за ней.

– Вы меня слышите? – кричала Мурна, а они уже бежали прочь по склону. – Хватит ребячиться!

А когда они пробрались сквозь деревья, перед ними возникла тропинка. Место было очень неподходящим для тропинки, в их мире все ходили по большой и пыльной дороге, и никто не уходил в эту сторону из Кер Велла – к реке и огромным таинственным лесам. Разве что их отец, который отправлялся сюда в одиночестве и без всякого оружия и не брал никого с собой, даже Барка, который ходил с ним повсюду. Конечно, двойняшки спрашивали зачем. Они спрашивали обо всем: почему летают птицы, и зачем встает солнце, и откуда дует ветер? Но никто не мог объяснить им это, и никто не говорил им, зачем их отец уходит к Керберну, куда не осмеливался ходить никто другой, даже Барк, огромный рыжий человек, ничего не боявшийся на свете.

Так что детей охватил восторг, когда они поняли, что удивительная тропинка все это время была от них так близко. Одна и та же мысль пронзила их, и, взглянув друг на друга, они в сокровенном счастье соединили руки, переплетя свои пальцы. Келли шел впереди и тянул за собой за руку сестру. А потом, когда он помог Мев перелезть через поваленное дерево, она вышла вперед и повела его. И так они шли, то один, то другой впереди, и глаза их блестели от тайн этой тропы, которые, казалось, приглашали их дальше. Этим путем ходил их отец. Они не сомневались в этом, а потому им нечего было бояться, и их не посещала даже мысль, что они могут забрести куда-то в опасные места.

Они были так уверены, что лишь переглядывались, продвигаясь дальше, и тянули друг друга, перепрыгивая через древние камни, торчащие кости остова векового холма, на котором высился замок. Они пробирались сквозь заросли, чудом не раздирая свою нежную кожу. Творилось волшебство. Они знали это точно так же, как знали, что думает другой, словно золотая нить связала их души, и им не было нужды говорить вслух.

И ни разу они не задумались, что тропа эта может быть длиннее, чем способны пройти их юные ноги. Они прыгали и бежали, они разводили ветви руками, они отчаянно рисковали, беспечно скача и петляя.

Мев первая замедлила шаг, усомнившись в том, что они совершали. Она слегка потянула брата назад; тот, поскользнувшись, увлек их обоих вниз по склону, заросшему папоротником. Мев уселась у подножия, надувшись в окружении своих шерстяных юбок, и принялась тереть ссадины, содранные камнями и корнями, а Келли упал справа от нее возле колючих зарослей ежевики.

– Ох! – сказал Келли. – А что ты уселась?

– Тихо! – вздрогнув, ответила Мев. – Мы подошли к реке. Слышишь?

– Нам нельзя потерять тропу, – заметил Келли. Кусты здесь казались темнее, и вода журчала, как ветерок в шептавшихся листьях. – Пойдем, Мев, она должна быть здесь рядом.

Но Мев закусила губу и задрала юбку, чтобы рассмотреть свои содранные коленки там, где разорвались ее шерстяные чулки. Раны саднили. Вдруг все стало не так. Лес помрачнел, и река кряхтела под боком, и уже невозможно было не думать о том, о чем