Париж - всегда хорошая идея - Николя Барро

— Что за сцена? — заинтересовалась матушка Розали, глядя на удивленное лицо Роберта.

Тут же присутствовала и мадам Морель, которая уже встала за прилавок.

Розали решила положить конец всеобщему переполоху и взяла на поводок Уильяма Морриса.

— Пойдемте! — сказала она, помахав на прощание мадам Морель, которая должна была дежурить в лавке до вечера.

Все трое в душевном согласии прогуливались по берегу Сены, и Катрин Лоран развлекала Роберта разговорами, а между тем Розали явственно слышала, как энергично заработала мысль ее матери.

Знакомый мужчина, о котором она еще ничего не слыхала, цветы, какая-то ссора, извинения, дочь явно чем-то смущена, а Рене уехал и вообще вне игры!

Розали видела играющую на губах матери довольную улыбку. Maman явно делает ошибочные выводы! Сама же Розали в этот день, а был еще только вторник, не могла догадываться, что ее выводы не так и далеки от истины, потому что судьба по своей прихоти уже выпустила на беговую дорожку некую стайершу, штурмом завоевавшую сердце Рене.

— А как вы познакомились с моей дочерью, мсье Шерман? — услышала она голос матери.

Мадам Лоран выбрала с Робертом интимный тон, совершенно неуместный в данном случае, и Розали нетерпеливо спрашивала себя, долго ли еще ждать момента, когда мама подцепит его под руку. Господи! Это же просто неловко слушать, как она допрашивает бедного Роберта! Прямо как потенциального зятя!

— Вы же изумительно говорите по-французски! — произнесла в этот момент ее матушка.

— Да… Ваша дочь тоже это отметила, — сказал Роберт и подмигнул Розали. — В принципе, можно сказать, что мы познакомились благодаря книжке, которую мы оба… очень… э-э-э… положительно оцениваем.

— Ах да, литература! Литература может послужить связующим звеном. — Мадам Лоран зашлась в восторге. — А я, знаете, тоже так люблю книги!

Розали кинула на матушку удивленный взгляд. Что будет дальше?

— А вы надолго в Париже, мсье Шерман? Тогда надо, чтобы вы с Розали непременно зашли ко мне на чашку кофе.

— Ну, я…

— С мсье Шерманом мы работаем над одним общим проектом, мама, — вмешалась Розали и нагнулась, чтобы спустить с поводка Уильяма Морриса. — И только.

Она старалась не прислушиваться к тихому голосу в душе, который насмешливо спрашивал, верит ли она сама в то, что сказала.

Матушка, очевидно, не поверила.

— Так-так, — сказала она, не давая сбить себя с толку, и, потеребив жемчужное ожерелье, продолжала: — Так вы говорите, что вы адвокат, господин Шерман? Интересная специальность. Вы здесь по работе?

Роберт засунул руки в карманы и с улыбкой ответил:

— И да, и нет. Я еще не решил окончательно.

И тут он объяснил почтительно внимавшей мадам Лоран, что действительно получил юридическое образование, но потом выбрал научную карьеру университетского профессора в области гуманитарных знаний, а в Париж приехал, потому что ему предложено на предстоящий семестр место приглашенного профессора в Сорбонне.

— Профессор-шекспировед — как чудесно! — воскликнула мадам Лоран.

— «Гамлет», «Укрощение строптивой», «Ромео и Джульетта»! «Меня перенесла сюда любовь, / Ее не остановят стены. / В нужде она решается на все»[63], — продекламировала мадам Лоран, к ужасу Розали. Затем она кинула на Роберта многозначительный взгляд. — И вы еще раздумываете?

— Ну вот, можно и ехать! — сказала она. — На субботу мы приглашены к Марше. То есть, — прервала она себя, тихонько засмеявшись в трубку, — приглашена, собственно говоря, я. Для вас надо будет что-нибудь придумать.

— А почему вы сразу не сказали, что я с вами приеду? К чему эта игра в прятки? В конце концов, имею же я право узнать…

— Ладно, не будем об этом, — перебила она его. — Не так-то просто объяснить все по телефону. Услышав, что вы хотите приехать, он бы, чего доброго, сразу же отменил приглашение. Макс Марше всего несколько дней как вернулся домой и, уверяю вас, вовсе не горит желанием познакомиться с вами. Тогда он сказал буквально, что надеется никогда не повстречаться с этим сумасшедшим.

— Могу себе представить. Если вы рассказали ему такую же жуткую историю, как вашему другу, то не приходится удивляться.

— Ну да, да. Оставим разговоры про моего друга, — отрезала она довольно нелюбезно. — Я только хочу сказать, чтобы вы были посдержаннее, хорошо? Этого старика не так легко обаять вашими чарами, как мою мать.

Он хотел было что-то ответить, но не успел, она уже положила трубку. Он усмехнулся. Обаять Катрин Лоран было действительно гораздо легче, чем ее строптивую дочь. Мадам Лоран слушала его с величайшим интересом, в то время как Розали с откровенно скучающим видом теребила свою косу и вообще не принимала участия в разговоре. Очевидно, из чистого духа противоречия. Просто удивительно, до чего не похожи мать и дочка — и не только в том, что касается наружности. По-видимому, темноволосая Розали с ее иссиня-черными глазами уродилась в отца.

Хотя Роберт и предпочел бы прогуливаться по берегу Сены в обществе одной только Розали, он все же был благодарен мадам Лоран и ее предусмотрительно-проницательному материнскому взгляду за две вещи. Во-первых, для нее вообще не вставало вопроса, следует или нет профессору-шекспироведу оставаться в Париже в качестве приглашенного преподавателя. И второе — что ему еще больше пришлось по душе — это то, что она видела в нем подходящего жениха для своей дочери, хотя та сама этого еще и не поняла и под конец принялась что-то там лепетать про Рене, с которым у нее в следующую пятницу должен состояться разговор по скайпу.

— Оставайтесь, мсье Шерман, — шепнула ему при прощании мадам Лоран. — У моей дочери непростой характер, но сердце у нее золотое.

Подъезжая в субботу около четырех часов дня к белой вилле с темнозелеными ставнями, женщина с золотым сердцем заметно нервничала. Да и Роберт тоже почувствовал, как им овладевает некоторое волнение. На коленях у него была большая кожаная сумка, в которой лежали обе рукописи. Что ожидает его в этом доме? Было ли в жизни матери что-то такое, о чем она ему не сказала?

Розали резко нажала на ручной тормоз и с чувством выдохнула:

— Ну вот! Начинается самое интересное. On y va! — сказала она и кивнула Роберту. — И, как договаривались, объясняться предоставьте мне.

— Понял. И не надо повторять это каждые две минуты.

Они вышли из машины. Гравий скрипел под ногами, было тепло, и пахло травой. Издалека доносилось гудение газонокосилки. Где-то чирикала птичка. Совершенно нормальная сентябрьская суббота в Ле-Везине с теплом уходящего лета.