Первый практикум. Напиток бессмертия - Ина Воронина

очень поняла, но попытки сбежать прекратились. Тут она увидела Ханумана и бухнулась на колени, причитая ещё отчаяннее.

— Вот теперь можно и поторопиться, — проговорил Хануман.

Он подошёл к краю плота, сел в позе лотоса лицом к заходящему солнцу, скрутил из пальцев какую-то немыслимую ригизюлю и, прикрыв глаза, монотонно запел на одной ноте:

— Говиндам ади пурушам там ахам бхаджами…

Все на плоту напряжённо смотрели на обезьяночеловека и ждали фееричных спецэффектов. Сначала не происходило ничего. И через минуту. И через пять. Все разочарованно вздохнули и переглянулись, как вдруг заметили, что берега проносятся мимо с потрясающей скоростью. Ребята воспряли духом. Люди удивлённо провожали взглядом сплавляющийся с крейсерской скоростью плот, оставляющий после себя длинный кильватерный след. Хануман бросил за спину:

— Держитесь…

Ребята быстро послушались и легли на плот, ухватившись за что попало. Через минуту плот заложил лихой вираж и пошёл на таран небольшой лестницы, спускающейся из джунглей прямо к воде. Крики на берегу стали громче, в них смешалось удивление, неверие, ужас и благоговение. Ребята в ужасе завопили. Женщина непрестанно бормотала мантры и улыбалась. Хануман не шелохнулся. Харшшшшш! Плот взбрыкнул, как норовистый жеребец и поскрёб пузом по ступенькам вверх.

За лестницей начиналась утоптанная грунтовая дорога, вполне удобная для пешей прогулки, но не для поездки юзом на плоту. Лежащих по краям безжалостно хлестало папоротниками, Ян поймал раззявленным в крике ртом здоровенную муху и подавился. Плот трясло и подбрасывало, как велосипед на шпалах. На голову Ольге упало сшибленное с низкого деревца гнездо. Какая-то женщина, шедшая к воде, едва успела шарахнуться в сторону, и долго ещё им в спины летели возмущённые проклятья. Впереди наметился небольшой просвет, и ребята воспряли духом. Наконец, бешеная гонка прекратилась.

— Прибыли, — выдохнул Хануман.

Защищённая обитель.

Пассажиры настороженно приподняли головы и осмотрелись. Усыпанный листьями и мусором плот припарковался на просторной мощёной плоским камнем площадке, от которой расходились извилистые тропинки. Ребята начали неуверенно подниматься.

— Пойдёмте! К риши обращаться только «Махарадж», с этим строго, — напутствовал Хануман. — По имени обращаться нельзя, оно священно.

— Вельскому можно, — хмыкнула Ольга.

— Это почему ещё? — насторожился Дима.

— А ты у нас тут после купания самый безгрешный, — Ольга захихикала.

Ребята ссыпались с плота на твёрдую землю. Виктор нёс ребёнка, его мать, с хрустом вырывая пуговицы, цеплялась за борт учительской рубашки. Ребята застыли в нерешительности. Им навстречу вышел пожилой мужчина в жёлтом одеянии.

— Утопление! Нужна помощь! — крикнул Виктор.

Мужчина сорвался с места, подхватил из рук учителя ребёнка и уложил его прямо на землю. Ребёнок тяжело дышал в полузабытьи. Мужчина положил руки на грудь мальчика, переместил их на спину, к чему-то прислушался, и, прикрыв глаза, запел мантру. Мальчик захрипел, а изо рта его обильно пошла красноватая пена. Мать дёрнулась было, но Саша Кривов мягко, но непреклонно заступил ей путь. Очень скоро мальчик смог откашляться и, обведя всех затуманенным взглядом, увидел мать, улыбнулся и крепко заснул. Мужчина протёр его губы лоскутом ткани, потом подхватил маленькое тельце на руки и понёс по тропинке, кивком предложив школьникам идти по другой. Мать мальчика поспешила за сыном.

Компания послушно поплелась по другой тропинке, оглядываясь по сторонам. Дорожка была прибрана, земля между деревьями — подметена, в ветвях пели птицы, откуда-то доносился запах благовоний. Внезапно кто-то показался на небольшом пятачке, заросшем мягкой травой. Это был старик, он пребывал в йогической позе. Правда, Виктор с большим трудом мог бы назвать это позой, он вообще затруднялся сообразить, каким образом, чисто технически, организм, в котором присутствует больше двухсот костей, может принять такое положение.

В центре композиции в вертикальном положении располагалась голова в небольшой жёлтой чалме. Симпатичная, надо сказать, голова, с короткой седой бородкой, впалыми щеками, тремя белыми линиями на лбу и блаженно прикрытыми глубоко посаженными глазами. Из-за ушей на манер оленьих рогов торчали голые не очень чистые стопы. Перед лицом находилась рука со сложенными щепотью большим, безымянным пальцами и мизинцем. Тощие колени смотрели вперёд, но почему-то по бокам снизу. Все остальные части дедушкиного организма представляли собой морской узел неопределяемой направленности.

Что характерно, стоял дедушка на одном указательном пальце правой руки. Ребята от такого дива споткнулись и застыли на миг. В этот момент старик поднял правую руку, ту самую, на которой он и стоял, почесал нос и опустил её обратно на землю. Причудливо скрученное тело при этом непоколебимо висело в воздухе.

— Извините, пожалуйста, а это Вы — риши? — аккуратно полушёпотом поинтересовалась Настя.

Дедушка, не открывая глаз, поднял руку, снова правую, и указал ладошкой, что ребятам стоит дальше следовать по тропинке. Компания, оглядываясь, поспешили вперёд. Через минуту в просвете между деревьями показался дом. Видимо, это и был ашрам. Вопреки ожиданиям дом оказался простым, хотя и большим. Деревянные столбы поддерживали крышу, крытую пальмовыми листьями, стены были сделаны из глины. Перед входом располагался крытый двор. Ребята мялись, не зная, куда направиться дальше.

От дома шла утоптанная тропинка, по сторонам которой в отдалении виднелись несколько хижин поменьше. В одну из них и внесли мальчика. Вдруг из-за закрытой двери дальней хижины раздался оглушительный крик, полный боли и отчаяния. Вопль оборвался, потом повторился снова и перешёл в невнятные рыдания. И столько в нём было бесконечной тоски, что ребята невольно поёжились.

— Что это? — тихо спросил Снегов.

— Это живой мертвец, — ответил уверенный голос из-за их спин.

Ребята обернулись и увидели мужчину. Неопределённого возраста, жилистого, обладавшего пугающим пронзительным взглядом. Одет он был, как и первый мужчина, вышедший к ним.

— Как это, живой мертвец? — пискнул Ян.

— Этот человек был купцом. Когда-то. Весьма уважаемым купцом. Успешным, богатым. Он торговал с Кардуниаш. Однажды иностранный купец расплатился с ним высушенным на солнце соком растения хул гил. Цветка радости.

Мужчина мрачно улыбнулся и перевёл взгляд со Славы вдаль.

— Весьма интересно, что скотина этот «цветок радости» не ест. А если он случайно попадёт в корм, то животные впадают в бешенство и болеют. Так вот, этот купец часто жаловался на головную боль. Иностранный друг купца решил ему помочь и дал крохотный горшочек с белыми крупинками. Пожуёшь такую крупинку, и боль уходит. А вместе с болью — грусть, тоска, голод, жажда… Такое облегчение, что хочется испытывать его снова и снова.

Ребята напряжённо переглянулись.

— Он наркоман? — почему-то шёпотом спросила Ольга.

— Он стал болен с первой крупинки, — ответил мужчина. — Его тело ещё долго сопротивлялось яду, но душа… Любовь к этому блаженству сразу и прочно пустила корни в его душу.

Мужчина заложил руки за спину, прошёлся и остановился,